1823 год
Искусство Джейн Ормонд, исполнявшей арию, Верджил оценил по достоинству, хотя и скрепя сердце. Ее ангельское пение было не способно усмирить его гнев. Он негодовал и возмущался оттого, что не смог в свое время бросить ее в Ньюгейтскую тюрьму, где ей самое место.
Певица была одета в старинный костюм на манер французской королевы и, судя по всему, чувствовала себя в этом одеянии весьма неловко. Ее движения казались скованными, точно она боялась, как бы высоченный белый парик не свалился у нее с головы или она сама, не дай Бог, не упала, потеряв равновесие, в этом платье с необъятной юбкой на каркасе. Ее уверенный голос резко контрастировал с неуклюжестью движений, а профессиональные возможности не вязались с коротенькими, беспомощными шажками, которыми певица передвигалась по сцене.
Верджилу было абсолютно безразлично ее искусственное, заранее просчитанное очарование. Широко распахнутые глаза, пухлые губы и хрупкость, которая подчеркивалась всеми возможными способами, создавали образ невинности, таивший в себе опасность. Эта невинность побуждает мужчину вставать на защиту женщины, подвергая угрозе даже собственную жизнь, но одновременно пробуждает и более низменную сторону его натуры, заставляя фантазировать о том, как он срывает с нее одежды и рвет их на части.
Двигаясь по направлению к Верджилу, Джейн высоко подняла голову и продемонстрировала редкие возможности своего голоса, взяв очень высокую, трудную для исполнения ноту. Их взгляды встретились. В глазах певицы промелькнуло любопытство, словно она поняла, что его сюда привел долг.
Однако Верджил знал, что заключить это по его внешности невозможно. Именно для людей его уровня в этом игорном доме начали ставить инсценированные представления. Теперь клиенты могли оторваться от игры, чтобы поесть в зале, а заодно насладиться оперой или – в позднее время – развлечением более приземленного свойства.
Джейн смотрела на него дольше, чем это позволяли приличия, смело выдерживая его изучающий взгляд. Ее большие глаза вызывали у Верджила тревожную смесь самых разнообразных чувств: влечение к ней и желание защитить ее. Но он тотчас подавил их, вспомнив все неприятности, которые ему пришлось пережить из-за нее в последние две недели.
Подошедший Мортон занял за столом свободное место. Его медвежья фигура с допотопной бородой казалась тут совсем неуместной.
– Девушка здесь, – сказал он. – В задней комнате. Мисс Ормонд каждый вечер приводит ее с собой, и та ждет ее, пока не закончится выступление. От привратника я узнал, что и сегодня вечером они тоже прибыли вдвоем.
Верджил поднялся с места.
– Мисс Ормонд после этой арии исполняет песню. Нам нужно вывести девушку, прежде чем она допоет. – Ничего не подозревающая мисс Ормонд заливалась соловьем. – Узнав, что ее планы расстроены, она попытается бежать морем. Что касается девушки, мы отвезем ее в деревню, чтобы привести в чувство. Об этом не будет знать ни одна живая душа.
Верджил допускал, что мисс Джейн Ормонд еще не выбрала для девушки самого выгодного покупателя. Он пытливо вглядывался в обманчиво простодушное лицо певицы под высоким белым париком. Нет, решил он, не будет она рисковать всем, чтобы в итоге нажиться на продаже девственницы. Возможно, она собиралась потребовать выкуп, но, скорее всего все-таки намеревается продать девушку замуж. Ей, без сомнения, известно о получении наследства – ведь она служила у девушки горничной, и они вместе приехали из Америки.
Всего этого можно было бы избежать, если бы Данте был бдительнее. Да и сам Верджил был виноват в том, что послал брата встретить корабль. Но кто бы мог подумать, что эта девчонка-горничная отважится на такое!
Убогий задний коридор своей бедностью резко отличался от роскоши обеденного зала. Мортон жестом подозвал Верджила к двери, скрытой под лестницей, и тот нажал на ручку.
Он уже и раньше бывал в гримерных у певиц. Там, как правило, царил ужасный беспорядок. Однако в этом скромном помещении все было на редкость опрятно. На маленьком столике перед зеркалом стояла пара свечей, и лежали коробки с гримом. Сценические костюмы и повседневная одежда висели на вешалках у стены. На стуле, еле втиснутом в каморку справа от стола, сидела скромная молодая особа и шила при свете свечи.
– Мисс Бьянка Кенвуд?
Девушка удивленно подняла голову, и Верджил тотчас вспомнил Данте, который судил о женщинах по их внешности, а не по характеру. Во внешности этой девушки не было ровно ничего примечательного. Каштановые пряди, выбивавшиеся из-под чепца, можно скорее назвать непослушными, чем вьющимися, кончик носа вздернут, что вполне могло бы придать ей больше очарования, если бы сам нос не был таким широким.
– Мисс Кенвуд, я Леклер.
– О!
– Это Мортон, мой слуга. У черного хода ждет экипаж, и мы собираемся сейчас вас туда препроводить. Ваши мучения окончены, и, уверяю вас, об этой печальной истории не узнает ни одна живая душа…
– О Господи…
– Соблаговолите проследовать за нами. С мисс Ормонд я решу все вопросы позднее, а сейчас необходимо как можно скорее вывести вас отсюда.
– Ох, я не думаю, что… – Девушка, сжавшись, отпрянула, растерянно выставив руки вперед, точно защищаясь. Верджил наклонился к ней и ободряюще улыбнулся. Он заметил, что платье на ней было самым обычным – серым, из простой, грубой ткани. У бедняжки напрочь отсутствовал вкус.
