Правдивые истории о чудесах и надежде - [27]

– До того, как Молли попала в «Баттерсийский дом», ей пришлось нелегко, – начал рассказывать он. – Она любит привлекать к себе внимание, поэтому будьте с ней потверже. Но несмотря на все трудности, которые она пережила, это добродушная и веселая собака.

Молли попала в приют, потому что вторая собака ее прежнего владельца с ней не поладила. Она быстро привыкла к жизни в питомнике, и никто не сомневался, что на новом месте она освоится быстро.

– Я вижу, что Молли отправляется в хороший дом, – подытожил сотрудник приюта. – Здесь у меня нет причин для волнений.

Прошла неделя, и Стив поехал в «Баттерсийский дом» за Молли. Я ждала дома, очень волновалась и ходила из угла в угол, не в силах присесть и успокоиться. Я уже купила Молли уютный лежак и поставила его сначала в гостиной у дивана, потом на кухне у двери… Я как раз переносила его в коридор, когда услышала, как в замке поворачивается ключ. На пороге стоял Стив и улыбался до ушей. А у его ног отчаянно виляла хвостиком маленькая черная собачка. Стив отцепил голубой поводок, которым Молли снабдили в приюте, и собака тут же бросилась ко мне и облизнула мою ладонь.

– Привет, Молли! – воскликнула я. – Добро пожаловать в новый дом!

Молли осмотрелась и пошла на кухню выяснять, что там. Не успела я последовать за ней, как она уже вернулась, забралась в свой лежачок, легла и устроилась поудобнее.

– Ну вот, уже нашла свое место! – удивилась я.

Стив рассмеялся:

– Ага. Ну слава богу, хоть не прячется за занавеской и не убегает от нас!

Молли сразу почувствовала себя как дома, да и нам стало казаться, что она уже давно живет у нас. Наутро мы вывели ее погулять в местный парк. Я немного понаблюдала за ней и заметила:

– Почему она так делает?

– Как, Кэролин?

– Пригибается, – ответила я. – Она все время пригибается!

Мы со Стивом присмотрелись и обратили внимание, что стоит Молли увидеть, как что-то пролетает в небе – голубь или фрисби, как она пригибает голову.

– Она как будто впервые на улице, – заметила я.

И мы подумали: а что, если и впрямь?

Она, кажется, совсем не понимала, где очутилась, и шарахалась от людей, машин и шума. Видимо, в своей «прежней жизни» она много сидела взаперти, с ней не гуляли и уж точно не водили в многолюдный парк. Но, несмотря на то что первые пару раз на прогулке Молли нервничала, очень скоро она полюбила гулять. Когда она впервые погналась за голубями, я воскликнула: «Ну вот, молодец!» Она прибежала с высунутым языком и одышкой и посмотрела на меня так, точно хотела сказать: мам, да ведь это весело!

Мы заметили в ее поведении еще кое-что, что пробудило в нас любопытство относительно «прежней жизни» Молли. Стоило ей завидеть человека в светлой одежде, и она восторженно бежала к нему (или к ней), клала на него лапы, пыталась вскарабкаться и тихонько поскуливала. Тогда я решила, что, наверное, бывший хозяин или, может быть, член семьи, которого Молли любила, предпочитал одежду светлых тонов. Мы уже думали, что разоримся на химчистке, и беспрестанно извинялись перед ошеломленными прохожими, которых неожиданно обнюхали и наградили отметинами грязных лап.

– Извините нас, – говорила я каждый раз. – Это Молли, мы только что взяли ее из «Баттерсийского дома», и она немножко перевозбудилась. Давайте мы оплатим химчистку!

Но каждый раз прохожие благодушно махали рукой и отказывались: кажется, мое объяснение их удовлетворяло.

А вот мужчин в шлемах Молли ненавидела так же горячо, как любила людей в светлой одежде. Стив работал курьером на собственном мотоцикле, и мы очень быстро сообразили, что шлем ему лучше снимать до того, как он окажется на пороге. В противном случае Молли просто сходила с ума и заливалась лаем!

Дома же у нее обнаружилась еще одна странность. Она не умела играть!

Игрушки и игры, которые обычно любят собаки, ее совершенно не интересовали. Она не играла в перетяг, не любила возиться. Мой брат Джонатан придумал оригинальное решение этой проблемы: когда он заходил к нам в гости или мы приходили к нему – он жил неподалеку, – он вставал на четвереньки, брал в зубы одну из девственно чистых игрушек Молли и начинал кататься по полу.

– Рррр-ррр, – рычал он и бросал перед ней игрушку. – Ну, давай же, Молли, поиграй со мной! Просто возьми игрушку, и всё!

Молли махала хвостиком, понимая, что происходит что-то забавное, но все же пребывала в растерянности. Она смотрела на меня с мольбой: мам, скажи, а что это дядя Джон делает? Или, может быть, она хотела спросить: так вот что я должна делать? Сложно сказать, что именно она имела в виду, но Молли явно была очень умной собакой. Несколько таких совместных игр с Джоном, и она сообразила, что к чему. Я взяла на вооружение его тактику, и Молли уже не смотрела на меня, как на ненормальную, а с удовольствием вступала в игру.

Мы с Молли получали огромное удовольствие от общения и вскоре стали лучшими друзьями. Я называла ее «кротик Молли», потому что она была черная, как крот, и стоило мне произнести эти слова, как она навостряла уши!

В тот год на Рождество мы со Стивом поехали к моей маме, где собирались все родственники. Мама жила в Уилтшире, в сельском доме с большим садом. Даже не знаю, чему Молли радовалась больше – людям, которые обнимали ее и окружали вниманием, или чудесному саду с раскинувшимися позади него полями.