Правда - в молчании призраков - [37]

Он осторожно приобнял меня за плечи и повел к выходу.

Лейтенант Саверс вышел нас проводить и ободряюще кивнул мне.

— Не берите в голову, Сана, вы отлично справились, — сказал он.

Я вымученно улыбнулась и не удержалась от вопроса:

— Что это была за девушка? Там, на берегу?

Саверс вздохнул, но ответил:

— Это невеста погибшего. Я еще не знаю подробностей и не думаю, что вам они будут интересны. Вы и так немало пережили.

— Вы правы, — подумав, ответила я, — спасибо вам, лейтенант.

— Вам спасибо, Сана, берегите себя.

Я только кивнула и пошла к машине, краем уха услышав, как они попрощались с Максом.

До гостиницы мы доехали в полном молчании, за что я в очередной раз была благодарна сыщику. Мне сейчас не то, что говорить, даже думать не хотелось.

В номер я поднималась одна, Макс задержался внизу, чтобы заказать ужин. Дверь за собой не заперла, сразу прошла к окну и уставилась в него невидящим взглядом. Голова по-прежнему была пуста и, наверное, этот небольшой отдых был мне необходим, потому что чувствовала я себя разбитой и опустошенной. Через какое-то время Макс беспрепятственно вошел внутрь, даже не постучав. А может, он и стучал, а я не обратила внимания. В том состоянии, в котором я пребывала сейчас, на многое не обращаешь внимания, например, что с тобой говорят.

Я очнулась, только когда он подошел и бесцеремонно повернул меня к себе лицом.

— Сана, ты меня слышишь? — в его глазах плескалась такое беспокойство, что мне даже стало совестно.

— Да, — я часто заморгала, чтобы прогнать подобие сонливости и глубоко вздохнула, — прости, я не знаю, что со мной. День сегодня не задался.

Он долго всматривался в меня, но, в конце концов, отступил на шаг и сказал:

— Ужин принесли.

Я нахмурилась, сколько же времени я простояла в этом странном трансе?

Аппетита, похоже, не было не только у меня, и мы обошлись легким перекусом. За это время я окончательно пришла в себя и начала вспоминать сегодняшний день. Надо же, я совсем забыла, что утром мы были в лаборатории. Вспомнила я вовремя, потому что Макс, открыв окно и закурив, сказал:

— Забудь о том, что было в Мизании, и о призраке этом тоже забудь, ты сделала все, что нужно. Лучше вспомни, зачем мы здесь.

Он посмотрел на меня и, убедившись, что я слушаю его, продолжил:

— Я думаю, нет смысла идти в Академию, скорее всего, твой отец там не появлялся. А даже, если и так, это ничего не меняет.

Я была с ним полностью согласна. Это уже ничего не меняет.

— Да, — кивнула я, — думаю, ты прав.

Макс закрыл окно и кинул на меня еще один встревоженный взгляд. Я улыбнулась в ответ, чтобы успокоить его, но наверное на полноценную улыбку была сейчас не способна, потому что он только поджал губы.

— Я буду в своем номере, если что, — сказал он и вышел.

Я посидела еще немного, не меняя позы, а потом встала и заперла дверь. Хотелось побыть одной и точно знать, что никто не потревожит.

Еще раз, прокрутив сегодняшний день в голове, я почувствовала вдруг, что мне стало не хватать воздуха. Не знаю, что именно на меня так подействовало: известие, что отец много лет обманывал и вел какую-то двойную жизнь, воспоминания о чужой смерти, от которых до сих пор все внутри леденело, и кожа покрывалась противными мурашками или, может, девушка на берегу, почерневшая от горя? Я скривилась, вспомнив молодого полицейского в Мизании, заподозрившего меня в убийстве. Все это вместе вдруг обрушилось на меня и я, не выдержав, расплакалась.

Со мной такого давно не случалось. В детстве я много плакала после каждого видения — от страха, непонимания и мерзости происходящего.

Дети не должны знать, что люди поступают друг с другом так жестоко. Но наш дар не спрашивает, готов ли ты к этому, потому первые несколько лет слезы сопровождали видения.

И сейчас я плакала, как тогда, в детстве — горько, почти навзрыд, не понимая, почему все это происходит. Почему люди уходят, когда так нужны, почему обманывают, убивают и подозревают.

Начала успокаиваться лишь, когда в дверь постучали. Открывать не хотелось, и я не пошевелилась. Стук повторился, и послышался голос Макса:

— Сана, открой дверь.

Я уже не плакала, лишь изредка слезы сами скатывались по щекам, но я все еще не решила, нужен ли мне сейчас кто-то рядом. Макс постучал еще раз и снова заговорил:

— Сана, открой, пожалуйста, я просто хочу убедиться, что с тобой все хорошо.

Нет, все нехорошо, все совсем нехорошо. Но я все-таки встала и открыла дверь. Сама тут же отошла подальше и отвернулась. Макс быстро подошел, развернул меня и, увидев заплаканное лицо, нахмурился. Не раздумывая ни секунды, просто прижал меня к себе, крепко обняв. В первое мгновение я растерялась, но, услышав ровный уверенный стук его сердца и, вдохнув запах парфюма, неожиданно для самой себя расслабилась и обняла в ответ, уткнувшись носом ему в грудь.

Он гладил меня по спине и волосам, почти как маленького ребенка. Я постепенно успокаивалась, но продолжала стоять, не размыкая рук и не отстраняясь. В его объятиях было так приятно и спокойно, что я бы, наверное, вечность так простояла. Наслаждаясь его прикосновениями и запахом, слушая дыхание, внезапно поняла, что еще немного, и я окончательно расплывусь лужицей перед этим мужчиной.