Правда о войне 1812 года - [4]
В тоже время, расположение наших войск оставляло желать лучшего: основная часть армии находилась на берегу реки Колоч на окраине правого фланга. В этом месте она была совершенно бесполезна, т. к. во-первых, против нее не было практически никаких французских частей (основные силы Наполеон сосредоточил в центре и на своем правом фланге), а во-вторых, не могла сразу перейти в наступление (пришлось бы переправляться под огнем противника через реку). Это привело к тому, что уже в первые часы боя пали главные укрепления русских: багратионовы флеши (земляные стреловидные полевые укрепления на левом фланге, где располагалась армия князя Багратиона) и батарея Раевского в центре боевых порядков.
Осмотрев за два дня до сражения русские позиции, Багратион писал Ростопчину:
«Все выбираем места и все хуже находим».[18]
Через несколько месяцев после описываемых событий Барклай вспоминал:
«Я поехал вперед, чтобы произвести рекогносцировку позиций от Гжатска до Можайска; в представленном мною князю Кутузову донесении я не говорил о Бородино, как о выгодной позиции, но полковник Толь, назначенный главнокомандующим на должность генералквартирмейстера, избрал её для сражения. Служа продолжительное время по квартирмейстерской части, он приобрел тот навык, который эта служба дает всякому мало-мальски интеллигентному офицеру, чтобы руководить движением нескольких колонн; но она не дает ни надлежащей опытности, ни правильного взгляда относительно выбора позиции и ведения боя, в особенности при действии против такого врага как Наполеон и которые необходимы, чтобы нести столь видные и ответственные обязанности. Полковник Толь овладел умом князя Кутузова, которому его тучность не позволяла самому производить рекогносцировку местности ни до сражения, ни после него».
В докладе императору Барклай сообщал:
«По совершении трех опасных переходов, прибыли мы, наконец, 22-го августа в позицию при Бородино. Она была выгодна в центре и правом фланге; но левое крыло в прямой линии с центром совершенно ничем не подкреплялось и окружено было кустарниками на расстоянии ружейного выстрела. Князю Кутузову предложено было под вечер, при наступлении темноты, исполнить с Армиею движение так, чтобы правый фланг 1-ой Армии опирался на высоты Горки, а левый примыкал к деревне Семеновской; но чтобы вся 2-ая Армия заняла место, в коем находился тогда З-ий корпус. Cие движение не переменило бы боевого порядка; каждый генерал имел бы при себе собранные свои войска; резервы наши, не начиная дела, могли быть сбережены до последнего времени, не будучи рассеяны, и может быть решили бы сражение; Князь Багратион, не будучи атакован, сам бы с успехом ударил на правый фланг неприятеля. Для прикрытия же нашего правого фланга, защищенного уже местоположением, достаточно было построенных укреплений, 8 или 10 батальонов пехоты, 1-го кавалерийского корпуса и казачьих полков 1-й Армии. Князь одобрил, по-видимому, cию мысль, но она не была приведена в действие.
26-го, на рассвете, неприятель с превосходством напал на деревню Бородино, занятую Гвардейскими Егерями; он столь сильно теснил сей полк к Москве реке, что не дал оному времени сжечь моста. …Между тем на левым фланг 2-ой Aрмии открылся сильный ружейный и пушечный огонь. Князь Багратион потребовал подкрепления. К нему отправлен был весь 2-ой пехотный корпус и вскоре потом, по вторичной его просьбе, Гвардейские полки: Измайловский, Литовский и Финляндский, 2-ой корпус был отряжен к Генералу Тучкову 1-му, Гвардейские полки употреблены были при деревне Семеновской. Я сам прибыл ко второй Армии для узнавания позиции, я нашел оную в жарком деле и войска её в расстройстве. Все резервы были уже в деле. Я поспешил возвратиться, дабы немедленно привести с правого фланга, из-за центра обеих Армий, 4-й корпус, оставшейся ещё в моем распоряжении с 6-м пехотным, 2-м кавалерийским и 3 Гвардейскими полками. Я вскоре построил оные в виде крюка на левом фланге, 26-ю дивизию фронтом к 2-ой Армии; до совершенного исполнения сего движения 2-ая Армия Багратиона была опрокинута и в величайшем расстройстве (было около 9 часов утра — прим. Е. П.). Все укрепления с частью батарей достались неприятелю; одна 26-ая дивизия удерживала ещё свою позицию около высоты, находящейся спереди центра. Она уже два раза отражала неприятельские нападения (сие происходило около 11 час. утра). Генералу Дохтурову поручено было начальство над 2-ой армиею. Его пехота была совершенно расстроена и рассеяна в малых кучках, остановленных уже за главною квартирою, на большой Можайской дороге».[19]
Таким образом, смертельно раненный Багратион не смог оставить мемуаров о причинах катастрофы левого фланга армии. Руководство боем Кутузов практически не осуществлял (Раевский писал: «нами никто не командовал»): диспозиция была доверена полковнику Карлу Федоровичу Толю, причем, некоторые корпусные командиры передислоцировали свои войска, даже не ставя последнего в известность (таким манером, к примеру, Л. Л. Беннигсен спокойно переместил целый корпус на крайнем левом фланге).
