Правда о войне 1812 года - [15]

Теперь несколько слов о том, как присоединение к блокаде Англии сказалось на российском населении и промышленности. Подавляющая часть населения, крестьянство, только выиграло от присоединения к блокаде. На провинциальном дворянстве это практически не отразилось. В России тогда было всего 4,4 % городских жителей, причем можно назвать «пострадавшими» только лиц высокого достатка, обитающих в крупных городах северного портового региона (Петербург и Рига) и отчасти москвичей. Это ещё меньший процент. Они лишились (весьма ненадолго и не полностью) некоторых атрибутов роскоши, введенных Петром (сократились поставки кофе, экзотических фруктов и т. д., т. п.); сократились поставки колониального сахара, зато появились заменители, в т. ч. сахарная свекла, которую начали широко выращивать в лесу Фонтенбло под Парижем. Да, обанкротилась фирма Цукербекер и немного пострадал банкирский дом Клейна (Рига), но ведь они не имели даже и отдаленно того значения в структуре российской экономики, какое сейчас имеют Центробанк РФ или Французский банк, торговые дома Сити и Английский банк для своих стран. Гораздо более серьезной проблемой было прекращение вывоза древесины и пеньки в прежних масштабах.

А что есть «всеобщее недовольство»? Во-первых, речь может идти лишь о грамотной части высшей аристократии, во-вторых, возмущенные возгласы начались ещё до прекращения торговых отношений с Англией, они носили более политический характер, особенно против Тильзитского мира, который считали «позорным»,[70] и на который позже стали валить все финансовые затруднения. По воспоминаниям одной придворной дамы, «английский кабинет тайно работал для возбуждения всеобщего неудовольствия».[71] Помимо этого, раздражение против Александра вызывали его со Сперанским реформаторские проекты.

Вопрос о влиянии блокады на производство гораздо сложнее. Вот несколько показательных цифр по промышленности. Хлопкоткачество: 1804 г. — выработано 6 млн. аршин ткани и имелось 8181 рабочих, 1814 — 26 и 39 210 соответственно. Общее число фабрик всех отраслей в 1804–2399, рабочих — 95,2 тыс., а в 1814 – 3731 и 170,6 соответственно. Производство сахара, не меняющего показателя с 1801 по 1805 гг. (0,2 тыс. пуд.),[72] к 1809 г. подскочило до 1 тыс. пуд. Резко увеличилась добыча соли на юге и в северо-восточных районах. Колебания показателей добычи черных и цветных металлов не существенны. Но, к сожалению, пока у нас нет достаточно широкой базы исследований по всем отраслям и промышленным регионам. Общие же показатели свидетельствуют о положительном влиянии блокады, хотя и не долгой по своему реальному времени действия.

Таким образом, мы видим, что тема нуждается в дальнейшем всестороннем изучении. Возможно, что дальнейшая разработка данных на микроуровне, по отдельным регионам и отраслям позволит уточнить выводы о влиянии блокады на российскую промышленность.

В итоге мы можем заключить, что экономические факторы (и, в первую очередь, — присоединение России к континентальной блокаде) не стали главной причиной войны.[73] Они не были основанием ни финансового кризиса, ни фактического отказа российского правительства в 1809 г. от выполнения условий союза, касающихся континентальной блокады. Даже и негативные черты блокады не имели столь принципиального значения, чтобы начинать новую мясорубку. Россия ещё слишком мало была интегрирована в еврорынок. Решающими причинами войны оказались импульсы предыдущих столкновений (политического свойства) и новая конъюнктура. Судя по всей массе документов, видно, что для Александра I Тильзит был лишь вынужденной передышкой, средством для восстановления сил для продолжения войны.[74] Об отношении к делу французской стороны мы уже говорили.

Влияние блокады в европейском масштабе было двояким. С одной стороны, следуя логике её исполнения, Франция втянулась в роковые испанскую[75] и русскую войны, была вынуждена аннексировать владение родственника Александра герцогство Ольденбургское (правда, предложив в качестве компенсации Эрфурт, о чем не упоминается ни одним из предшествующих исследователей) и присоединить (1810 г.) Голландию. Кроме того, Наполеон настроил против себя население портовых городов как своей страны (здесь особенно оживились роялисты), так и соседних; на 1806–1814 г. приходится «золотой век контрабанды». С другой — был дан мощный импульс для развития национальных индустрий, путей сообщения; создана база для более тесной интеграции европейских экономических областей. И если бы не спасительные действия Австрии (пятая антифранцузская коалиция 1809 г.) и России (шестая коалиция 1812 г.), то Англия, действительно испытывавшая серьезные трудности, возможно, уступила бы Наполеону. Континентальная система стала, возможно, главной ошибкой Наполеона. Этой полуэфемерной затее он подчинил всю внешнюю политику Франции. Это настроило простых обывателей европейских стран (особенно Германии) против режима, отнимающих у них привычный потребительский рацион, развивающий сектор контрабанды и спекуляции. Но, ни в коем случае нельзя забывать, что это был некий порочный круг взаимосвязей: только экономические меры именно такого масштаба могли дать результаты в борьбе двух суперсистем. Либо через экономические катаклизмы Британия перестает негативно влиять на торговлю континентальных государств и прекратит спонсировать антифранцузские, по сути дела, интервенционистские коалиции (только поражения которых и дали возможность Наполеону перейти от паллиативных мер к столь глобальному проекту), либо случится то, что произошло в 1815 году, но раньше, т. е. с большими потерями в плане исторического развития Франции. Тогда действовала формула: либо так, либо никак. Трагедия Франции и Наполеона заключалась в неразвитости национальных индустрии и колониальной торговли европейских стран, слишком долго сидевших на игле зависимости от английских колониальных товаров и продуктов мануфактуры; в нежелании этих стран осознать и изменить эту ситуацию, но продолжать прежнюю войну с Францией; в амбициях их правителей (примеры: Австрия в 1809 г. и, особенно, Россия и Александр I в 1812 г.). Иными словами, прекратить коалиционную феодальную экспансию Наполеон мог, только перекрыв канал их материального обеспечения. Но это можно было сделать (не имея достаточно сильного флота) лишь экономическим путем такого формата, который при тогдашней конъюнктуре был трудновыполним и зависимость от которого послужила падению наполеоновского режима. Причем возможность осуществления этого проекта была дана самими союзниками по антифранцузским коалициям.