Правда о Салли Джонс - [49]

Но ничего не вышло. Поэтому я стала просто смотреть в серые предрассветные сумерки. Тело онемело после долгого лежания на жестком полу. Я встала и легла на койку.

Я вдруг поняла, что Ана и синьор Фидардо наверняка попытаются выяснить, что со мной произошло. Они знают, что я отправилась в Индию на «Сонг оф Лимерик». Рано или поздно они свяжутся с капитаном Андерсоном. Он расскажет, что в Бомбее я села на корабль, идущий в Кочин. Тут-то след и оборвется…

Я вскочила. Мысль о капитане Андерсоне мгновенно вывела меня из оцепенения.

Из внутреннего кармана комбинезона я достала конверт с рекомендациями и пятнадцатью фунтами. Какое счастье, что мистеру Уилкинсу не пришло в голову меня обыскать! Рекомендательное письмо, возможно, спасет меня. Ведь там написано, кто я такая и что меня нельзя обижать!

Но кому мне его показывать?

Мистеру Уилкинсу?

Он просто выкинет его за борт и обсмеет меня. Директору Турсгуду тоже плевать на это письмо.

Надежда угасла так же быстро, как зажглась. Но всего через несколько секунд меня осенила новая мысль. Кто знает, быть может, письмо все равно пригодится! Из заднего кармана я вытащила карандашик, который всегда таскаю с собой вместе с маленьким разводным ключом и масляной тряпкой.

На обороте рекомендательного письма большими буквами я написала такое сообщение:

Я прибыла в Бомбей на «Сонг оф Лимерик». Меня обманул механик по имени Джеофф Джеррард. Он продал меня англичанину, директору Турсгуду. Турсгуд хочет подарить меня махарадже Бхапура. У махараджи есть зоопарк, там меня посадят в клетку. Спасите. СД.

На конверте я написала имена Аны и синьора Фидардо и их адрес в Лиссабоне. Вложив в конверт рекомендательное письмо, я засунула его вместе с деньгами под подкладку своей фуражки.

Мистер Уилкинс не даст мне сбежать по дороге в Бхапур, в этом я была вполне уверена. Но, быть может, я смогу тайком передать конверт кому-то, кто отправит его в Лиссабон? Пятнадцать фунтов – этого с лихвой хватит и на марку, и на вознаграждение тому, кто согласится помочь.

Теперь у меня был план, и в груди затеплилась искорка надежды. Я вдруг поняла, что голодна, и потянулась к тарелке с бутербродами и бутылке молока, которые мистер Уилкинс оставил у двери накануне вечером.

Когда вскоре после этого мистер Уилкинс принес мне завтрак и увидел, что я поела и снова на ногах, он просиял:

– Я знал, что ты возьмешь себя в руки. Джеофф говорил – ты умная тварь!

~

Время до вечера тянулось ужасно медленно. Через маленький иллюминатор в двери было видно только море – до самого горизонта. Мы шли далеко от берега, но по солнцу я определила, что мы держим курс на северо-запад, а следовательно, движемся вдоль побережья Индии.

Делать мне было нечего – разве что есть еду, которую приносил мистер Уилкинс. Трудно сохранять присутствие духа, оставшись один на один со своими мыслями. Мне не хотелось думать о Джеоффе. И все же я никак не могла прогнать от себя воспоминание, как за несколько дней до того, как мы причалили в Бомбее, они с мистером Уилкинсом подолгу стояли и беседовали на палубе. Вероятно, тогда-то Джеофф и пообещал мистеру Уилкинсу заманить меня в ловушку. Теперь я поняла и то, как мистер Уилкинс смог успокоить директора Турсгуда. Он просто рассказал ему обо мне – обезьяне, которая умеет играть в шахматы.

Как же я не догадалась!

Противно, когда тебя обманывают, но когда тебя обманывает и предает человек, которого ты считал своим другом, ужасно вдвойне. Теперь до меня дошло, что я никогда толком не знала Джеоффа. Может, на самом деле на «Сонг оф Лимерик» его не знал никто, хотя он так дружил со всеми. Это было жутко. И в то же время немного грустно.

Потом я стала думать о Падди О’Конноре. Я уже не была так уверена, что это он продал меня комиссару Гарретте в Лиссабоне. Ведь Падди, между прочим, поклялся капитану Андерсону в своей невиновности и утверждал, что нашел эти десять фунтов в машинном отделении. Возможно, он говорил правду. А значит, банка с деньгами принадлежала Джеоффу. Джеофф продал меня в Бомбее. И запросто мог продать в Лиссабоне.

Хотя правды об этом мне, скорее всего, никогда не узнать.

Глава 38 Карачи

Утром третьего дня я увидела низкий берег по правому борту. Вода в море была коричневатая, как возле дельты реки. Куда мы идем?

Когда мистер Уилкинс принес мне на завтрак хлеб, с руки его свисала яркая ткань. Он поставил тарелку с хлебом на пол и кинул ткань на койку. Все это время он пристально смотрел на меня, не опуская револьвера.

Ткань оказалась длинным платьем. К платью прилагалась черная круглая шапочка с кисточкой.

– Переодевайся, – сказал мистер Уилкинс. – Я заберу комбинезон и фуражку. Эти лохмотья тебе больше ни к чему.

Я помотала головой, не сдвинувшись с места. В фуражке лежали письмо и деньги. С ними я расставаться не собиралась.

– Не мудри, – раздраженно сказал мистер Уилкинс. – Скоро ты встретишься с директором Турсгудом. Я хочу, чтобы ты выглядела красиво и опрятно. Так что пошевеливайся! Немедленно!

Я снова покачала головой.

От злости бледные щеки мистера Уилкинса покрылись красными пятнами. Было заметно, что он нервничает. Боится, наверное, что директор Турсгуд останется недоволен.