Правда о Салли Джонс - [51]

От Карачи до Бхапура, судя по карте, около ста двадцати сухопутных миль. Я стала считать. Если поезд идет со скоростью пять миль в час, то мы прибудем уже через двадцать четыре часа…

Значит, в моем распоряжении всего сутки, чтобы найти человека, который переправит письмо Ане и синьору Фидардо. Но как это сделать? Ведь я заперта и прикована к окну. От той крошечной толики отваги, которую я с таким трудом смогла в себе собрать, почти ничего не осталось.

~

Ближе к ночи в купе пришел проводник в желтой форме и опустил две уже застеленные койки над сиденьями купе. Прежде чем лечь, мистер Уилкинс укоротил цепь, соединявшую мой наручник с оконной решеткой. Сперва я не поняла зачем. А потом догадалась. Он хотел, чтобы я не дотянулась до его постели. Боялся, что я нападу на него, пока он спит. Думаю, по той же причине он сунул себе под подушку пистолет.

В ту ночь я не сомкнула глаз. Боль отчаяния в груди никак не давала мне уснуть. К тому же мистер Уилкинс храпел громче бегемота. Я слышала, как храпят бегемоты в джунглях, так что знаю, о чем говорю.

Поезд ехал медленнее, чем я думала. После полуночи он часто останавливался и подолгу стоял на месте. К утру мы добрались только до города Хайдерабад. Я поняла, что путешествие в Бхапур займет не сутки, а скорее неделю.

Но это и к лучшему. Мне нужно время.

На станции в Хайдерабаде было полно народу, все шумели и толкались. Как только наш поезд остановился, окна облепили торговцы с самыми разными товарами: тканями, фруктами, кружками с горячим чаем, клетками с птицами, цветами, изображениями божеств и сладостями всевозможных сортов.

Через решетки на окнах купе товары менялись на деньги. Мистер Уилкинс купил пять сочащихся маслом сахарных булочек с какой-то тягучей начинкой. Три он заглотил сразу. При этом он как-то странно поглядывал на меня. Не злобно, нет. Скорее пристыженно.

После того как он, громко чмокая, облизал сладкие. липкие пальцы, он сказал:

– Я снова пойду в вагон-ресторан. Ничего?

Я не поняла, зачем он мне это говорит.

– Ну, мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовала себя одиноко, – мягко объяснил он. – Ты не будешь скучать, если я ненадолго уйду?

Я покачала головой. Чем меньше я буду его видеть, тем лучше.

Он приторно улыбнулся и подвинул оставшиеся две булочки на мой край стола.

– Пожалуйста. Я оставил их специально для тебя. Не хочу, чтобы ты считала меня плохим человеком. Я не плохой. Понимаешь, я точно знаю, что тебе понравится в Бхапуре. Иначе бы я ни за что не позволил директору Турсгуду отдать тебя махарадже. Ты же понимаешь, правда?

Я не шевельнулась.

Мистер Уилкинс снова улыбнулся.

– Директор Турсгуд мне хорошо заплатит. Я не могу от этого отказаться. Мне тоже надо как-то жить. Правда же? Но я делаю это не только ради денег. Вовсе нет! Но и ради тебя тоже! Тебе будет хорошо в Бхапуре! Гораздо лучше, чем в грязном машинном отделении!

Мистер Уилкинс подвинул булочки еще ближе.

– Попробуй! Они вкусные! Недешевые, кстати! Не всякую обезьяну угощают такими деликатесами.

Я продолжала сидеть неподвижно.

Глаза мистера Уилкинса сузились.

– Не будь дурой. Возьми булочку. Покажи, что мы с тобой друзья.

На самом деле мне, конечно, следовало взять булочку, чтобы не портить мистеру Уилкинсу настроение. Но я не могла. Я просто отвернулась и уставилась в окно. Вынести этого он не мог. Он схватил булки и вышвырнул их на улицу.

– Я слишком добрый, – прошипел он. – Вот в чем моя проблема. И идиот к тому же. Как я мог надеяться, что ты поймешь, зачем я это сделал? Ты же просто обезьяна!

Сказав это, он пулей вылетел из купе.

~

Мистер Уилкинс не показывался целый день. Меня это устраивало как нельзя лучше. Мне нужно было побыть одной и все обдумать. Остановка в Хайдерабаде натолкнула меня на одну мысль:

А что, если передать письмо и деньги кому-то на перроне, пока поезд стоит на станции?

Я посмотрела на карту. Следующий крупный город на нашем пути – Джодхпур в Раджастхане. Затем Джайпур, Алвар, Дели и Амбала. Но перед каждой большой станцией наверняка есть станции поменьше. Я могла бы сунуть письмо в окно какому-нибудь заслуживающему доверия человеку. При условии, что мистера Уилкинса в купе не будет. Хорошо, что ему так понравился вагон-ресторан.

Надежда понемногу возвращалась ко мне.

~

За окном плоский ландшафт, все иссушено солнцем. Чем дальше на восток, тем больше похоже на пустыню. Песок, камни и низкие колючие кусты, насколько хватает глаз. Иногда вдалеке я видела караваны верблюдов.

Вечером мы прибыли в город Бармер. Когда поезд замедлил ход, мой пульс участился. Я сняла шапочку и положила ее на колени, приготовившись достать конверт и деньги.

Вот он, возможно, мой шанс!

Но как только поезд въехал на станцию, дверь купе с силой распахнулась. Я в ужасе вздрогнула. Мистер Уилкинс вернулся. У меня было такое чувство, будто меня застукали. Я затаила дыхание. Заметил он что-нибудь?

Нет, кажется, не заметил. Я выдохнула. Мистер Уилкинс вернулся в купе, просто чтобы купить еще сладостей у продавцов на перроне. Возможно, через окно ресторана это делать не принято.

На этот раз мистер Уилкинс купил пакетик слив и большой кусок мармелада, украшенного сверху взбитыми сливками и коричневым сахаром. Как только поезд снова тронулся, мистер Уилкинс накинулся на угощение. Зрелище было не из приятных. Ядовито-зеленый мармелад дрожал, как кусок густой масляной смазки. От сливок исходил кисловатый запах, и отведать их со всех сторон, жужжа, слетелись мухи. Мистер Уилкинс разогнал насекомых, впился зубами в лакомство и застонал от удовольствия. Кусочки мармелада прилипли к жидкой щетине вокруг его рта. Когда мармелад кончился, мистер Уилкинс перешел к сливам. Они стремительно исчезали. Косточки он выплевывал в тот же пакетик. Через некоторое время он, похоже, насытился. Он протянул пакетик мне, улыбнулся и сказал: