Правда о Салли Джонс - [46]
Утром на третьи сутки поиски решили прекратить. Другое судно неподалеку обнаружило разлитое на поверхности воды масло и обломки кораблекрушения. Чуть позже они подобрали спасательную шлюпку с семью русскими моряками на борту. Промокших и продрогших до костей, но живых. Еще одна шлюпка плавала вверх дном – вероятно, перевернулась, когда ее спускали на воду с тонущего корабля. Капитан «Минска» и пять членов команды погибли. Их тела не нашли. У берегов Восточной Африки полно акул.
Прежде чем продолжить путь в Бомбей, капитан Андерсон собрал всю команду на палубе и прочел стих из Библии. Потом достал бутылку виски и плеснул понемногу всем членам экипажа, чтобы почтить память погибших.
«Сонг оф Лимерик» теперь не только опаздывала, но и сильно отклонилась от курса. До Бомбея нам оставалось не меньше двенадцати суток ходу. В грузовом трюме лежал довольно вялый верблюд, который скользил по дну клетки, когда судно кренилось от качки. Аппетит к нему так и не вернулся. Правда, в остальном особо больным он не казался. Может, ему просто было скучно. Что, впрочем, не удивительно.
Мистер Уилкинс, однако, всерьез беспокоился за животное. Он любыми способами пытался впихнуть в него хоть какую-то пищу. Когда Джеофф напомнил ему, что все необходимое содержится у верблюда в горбах, мистер Уилкинс в отчаянии всплеснул руками:
– В том-то и проблема. Посмотри сам!
И указал на горбы. Сейчас было отчетливо видно, что верблюд расходовал жировые запасы только из одного горба – среднего. После двенадцати дней, проведенных в море, трехгорбый верблюд превратился в верблюда с двумя с половиной горбами.
По мере того как мы приближались к берегам Индии, погода налаживалась. С северо-востока дул мягкий муссон, и «Сонг оф Лимерик» бодро шла к Бомбею, поддерживая постоянную скорость в четырнадцать узлов. В волнах вдоль бортов играли дельфины.
Настроение на борту улучшилось, как всегда бывает после изнуряющего шторма. Один мистер Уилкинс не радовался хорошей погоде. Животное все так же отказывалось есть, хотя качало уже не так сильно. Палубные матросы открыли люк над клеткой, и верблюд вроде бы немного приободрился. Он потянулся мордой к солнцу и попробовал встать.
Но есть он по-прежнему не хотел и отказался даже от вареных овощей, который сварил для него кок, поддавшись на уговоры мистера Уилкинса.
Вечером пятого января на горизонте показалась земля. А на следующее утро мы встали на рейде в бомбейском порту. В течение двух дней мы сможем пришвартоваться и разгрузить трюмы.
Корабль – это отдельный маленький мир. На борту существуют свои законы и свой счет времени. Когда день за днем вахта сменяет вахту, легко забыть о другом мире – том, что на берегу. С тех пор как мы покинули Лиссабон, я совершенно не думала, что произойдет, когда мы прибудем в Бомбей. И вот мы почти у цели.
Я глядела на огромный бурлящий город, паривший в солнечной дымке между морем и небом, и комок страха разбухал у меня в животе. Как я смогу одна найти Альфонса Морру среди миллионов и миллионов людей, живущих в этой чужой стране? Или хотя бы как доберусь из Бомбея в Кочин? Без помощника и покровителя я – всего лишь бездомная, бесхозная обезьяна.
Вдруг мне стало казаться, что мое путешествие в Индию – ужасная ошибка.
Глава 36
Бомбей
Не я одна волновалась перед прибытием в Бомбей. Мистер Уилкинс был на грани нервного срыва. Хотя верблюд и начал понемногу жевать свое сено, средний горб его почти полностью исчез.
В отчаянии мистер Уилкинс пытался насильно накормить несчастное животное свиной шкуркой и большими шматками сала. Но верблюд только разозлился и укусил его за руку.
Из команды, похоже, один только Джеофф жалел мистера Уилкинса. Я много раз видела, как они стояли на палубе и подолгу серьезно о чем-то беседовали. О чем – не знаю, но уже после первого разговора мистер Уилкинс немного успокоился.
Узкие паровые баркасы доставили из порта одетых в тесные мундиры представителей таможни и иммиграционной полиции, чтобы оформить наше прибытие в Британскую Индию. Следом за ними приехал лоцман. Мы подняли якорь и подошли к месту стоянки в доке Королевы Виктории.
На причале нас встречал директор Чарльз Аллен Турсгуд – в льняном костюме-тройке и тропическом шлеме. Судя по тому, что Турсгуд опередил нас, он, видимо добирался сюда из Александрии на пассажирском пароходе. Его даймлер, видимо, остался в Египте: на этот раз Турсгуд стоял, облокотившись на кремовый кадиллак. Два индийца в ливреях обмахивали его и заслоняли от солнца огромными опахалами.
Как только опустили трап, мистер Уилкинс сошел со своим багажом на берег. Губы его были белы как мел, ноги подкашивались. На лбу крупными каплями выступил пот. Многие из команды собрались на палубе посмотреть, как директор Турсгуд воспримет невеселое известие о своем верблюде.
Мистер Уилкинс не успел толком ничего объяснить – директор Турсгуд схватил его за воротник и зарычал на всю пристань:
– Что ты несешь, болван! Всего два горба? Что значит два горба? Не могу же я подарить махарадже совершенно обычного верблюда, идиот ты этакий!
Я не слышала, что ответил ему мистер Уилкинс. Он говорил быстро и тихо, пригибая голову, словно боялся, что его побьют. У директора Турсгуда руки действительно так и чесались устроить ему взбучку. Однако он сдержался. Вдруг, как ни странно, злоба его улеглась. Он все более заинтересованно слушал, что говорил ему Уилкинс. Под конец он просто похлопал Уилкинса по плечу и знаком велел сесть в машину. Мистер Уилкинс с облегчением вздохнул.
