Правда о Салли Джонс - [45]

Мистер Уилкинс от морской болезни потерял всякую радость жизни. Он заперся в каюте и не показывался несколько дней. А мы тем временем по очереди ухаживали за верблюдом. Мы сразу заметили неладное. Верблюд перестал есть и пить. Он просто лежал, вперившись пустыми глазами в темноту трюма. Когда корабль накренялся, верблюд скользил по полу, сильно ударяясь о решетку. Иногда он грустно мычал, но больше никак особо не реагировал на то, что происходит вокруг.

Скоро мы поняли, что с ним случилось. Верблюда тоже укачало. Если присмотреться, было видно, что морда у него приобрела бледно-зеленый оттенок.

Мы с Джеоффом привязали изнутри клетки тюки с сеном, чтобы верблюд не покалечился во время качки. Мы следили, чтобы у него всегда была свежая вода в поилке и сено. Больше от нас ничего не зависело. Вообще-то беспокоиться было не о чем. Верблюды могут долго обходиться без воды и пищи. Горбы на спине – это запасы жира, которых хватает на многие месяцы.

– А у этого их целых три! – засмеялся Джеофф.

~

Шторм, похоже, стихать не собирался. Чтобы поберечь силы экипажа и запасы угля, капитан Андерсон изменил курс, направив судно к Сокотре, небольшому скалистому острову в ста двадцати морских милях к востоку от африканского побережья. Примерно через полсуток мы пришвартовались в тихой бухте, защищенной от ветра и волн.

После шторма на борту всегда много работы. Рундуки и одежда насквозь мокрые. В мастерских и кладовых черт ногу сломит. Куда ни глянь, везде неисправности, которые требуют починки – где по мелочи, где посерьезнее. Но прежде чем приняться за работу, капитан Андерсон велел всем хорошенько выспаться. Он был хороший начальник, наш капитан Андерсон.

Мистер Уилкинс приободрился, как только перестало качать. Вид у него, когда он вышел из своей каюты, был очень жалкий. Лицо бледное, вокруг глаз сине-черные круги от недосыпа и истощения. Он поел, и его небритые щеки слегка порозовели. Правда, ненадолго – пока Джеофф не рассказал ему про верблюда.

– О Господи! Только не это! Только не это! – воскликнул мистер Уилкинс и поспешил в трюм.

Те несколько суток, что мы стояли на якоре в бухте, мистер Уилкинс делал все возможное, чтобы вылечить верблюда. Он поил его жидкой кашей и водой с сахаром, но даже от нескольких глотков верблюда рвало. Мистер Уилкинс места себе не находил от беспокойства. Стало заметно, что запас жира в горбах истощается. По крайней мере средний горб с виду слегка уменьшился.

Ветер улегся, и ртутный столб в барометре начал расти. Мы подняли якорь и продолжили наш путь на восток. Море еще штормило, но мы уже легко делали восемь узлов. Если не случится ничего непредвиденного, мы будем в Бомбее через десять дней. Мистер Уилкинс буквально считал часы от нетерпения.

Непредвиденное все-таки случилось, едва остров Сокотра исчез за горизонтом. Ближе к вечеру наш радист поймал сигнал SOS, посланный русским кораблем «Минск». Судно находилось всего в пятидесяти морских милях к югу от нас. Капитан Андерсон сразу сменил курс, чтобы оказать помощь терпящим бедствие.

Мистер Уилкинс, должно быть, догадался, что мы отклонились от курса, когда волны стали бить в борт и нас снова сильно закачало. Он поднялся на капитанский мостик, желая выяснить, в чем дело. Меня, конечно, там не было, но Джеофф потом рассказал, что произошло между мистером Уилкинсом и капитаном Андерсоном. Сам Джеофф узнал об этом от одного матроса, который случайно оказался на мостике.

Капитан Андерсон объяснил мистеру Уилкинсу, что мы уловили сигнал бедствия и идем на юг, чтобы помочь «Минску». Тут мистер Уилкинс вышел из себя.

– Это исключено! – воскликнул он. – Как капитан вы обязаны доставить груз в целости и сохранности. Верблюд директора Турсгуда сильно болен и должен как можно скорее попасть на берег! Я требую, чтобы вы шли прямо в Бомбей!

– Мистер Уилкинс, – ответил капитан Андерсон. – Что вы такое говорите? Человеческие жизни в опасности.

– Но жизнь верблюда, возможно, тоже в опасности! – кричал мистер Уилкинс, не замечая, как почернели глаза капитана Андерсона. – Вы хоть представляете, сколько стоит этот верблюд? У нас нет времени на всякие спасательные экспедиции!

От злости капитан Андерсон откусил мундштук своей старой кукурузной трубки, которая всегда торчала у него изо рта.

– Вон отсюда! – рявкнул он, и табак полетел по все стороны. – И впредь держитесь от меня подальше, если, конечно, в вашей глупой голове осталось хоть немного здравого смысла!

До самого конца путешествия мистер Уилкинс не смел показываться ни на мостике, ни в кают-компании. Думаю, он понимал, как сильно опозорился. Помочь тому, кто попал в беду, для моряка святое. Ведь кто знает, быть может, в следующий раз от других будет зависеть твоя собственная жизнь.

~

В сумерках мы подошли к тому месту, координаты которого назвал «Минск». Мы прокружили там всю ночь и весь следующий день. Капитан отменил свободные вахты. Все, кто мог, высматривали корабль или хотя бы какие-то его следы. Я хорошо лазаю, поэтому меня подняли на грот-мачту с биноклем на шее. Двое суток я провисела в «беседке», вглядываясь в беспокойное море. Кроме кита и нескольких дельфиньих косяков, я видела только большие серые волны, которые надламывались сверху гребешками белой шипящей пены. Каждый час меня спускали вниз и давали кружку горячего чая.