Прасковья Ангелина - [31]
И Надя рассудила. Она решила поговорить с Кокирбаевым и пойти к нему в колхоз на любую работу.
Кокирбаев сразу предложил ей пойти в тракторную бригаду к Паше.
— Вот видите, — сердилась Надя, — не берет он к себе в колхоз. Посылает в бригаду к Паше, а с кем же я буду соревноваться?
Но Паша сказала, что вопрос, с кем соревноваться, решается на добровольных началах. Пусть Надя решает сама.
— Выбор мой пал на бригадира Прасковью Никитичну Ангелину, — весело подмигнула Надя. — Соревноваться так соревноваться, как в Старо-Бешеве, за стопятидесятипудовые урожаи вкруговую.
Спустя четыре дня Надя стала трактористкой в Пашиной бригаде.
Все жители Теректы собрались проводить старо-бешевских трактористок. Трогательными были минуты расставания. Почти три года работала на полях колхоза имени Буденного тракторная бригада Ангелиной. И какие это были годы!
Председатель колхоза Кокирбаев, впервые встретившись с Пашей, говорил: «Наша земля бедная, не то что на Украине, черноземная, плодородная. Больше шести-семи центнеров пшеницы с гектара, хоть тресни, не возьмешь!»
А спустя три года никого уже не удивляли стопятидесятипудовые урожаи, которые давала эта же земля. Дружно боролись за повышение урожайности старо-бешевские механизаторы и теректовские колхозники.
На голубом небе зажглись звезды, миллионы звезд, но было еще светло. Колхозная автомашина стояла уже у крыльца, а Паша все еще не была готова: то книги надо было связать, то еще слово сказать кому-то. Уже старики принялись обнимать Никиту Васильевича, а женщины и девушки приготовились всплакнуть, как внезапно верхом на лошади появился Аменгельды Кокирбаев.
— Значит, успел! — крикнул он.
— На посошок, пожалуй, опоздал, — усмехнулся Никита Васильевич.
— Райком задержал… двадцать километров скакал, быстрее птицы. Поднимем второй посошок, законный. Так, Паша?
Он замолчал, взял ее за руку, вывел на площадку перед домом, чтобы всем было видно, и отечески кивнул головой.
Вокруг стояли — локоть к локтю — казахи и украинцы, старые и молодые, — одна дружная семья. Кокирбаев еще раз внимательно посмотрел на Пашу. Неужели все-таки пришла пора расставаться? Ведь три года были вместе.
— Слушайте мое откровенное слово, Прасковья Никитична, — так начал он, впервые называя ее торжественно по имени и отчеству. От полноты чувств ему хотелось сказать о Паше какими-то особенными словами, но, как на грех, они не приходили в голову. — Долго говорить не буду, сами знаете… всеми нашими успехами мы обязаны вам, Прасковья Никитична. Вы научили нас работать не шаляй-валяй, как говорит Никита Василич, а любовно, по-хозяйски. Ваш способ глубокой пахоты, обработки чистых и особенно черных паров, подъем зяби принес нам богатые плоды. Сто пятьдесят пудов с гектара! Никогда наша земля не давала столько. Спасибо вам за ваши щедрые труды, за редкостное трудолюбие. Теперь мы видим, что скупая казахская земля может быть такой же плодородной, как и украинская земля. Это дело вашего разумного труда, ваших золотых рук. Смотрите сами, как печальны наши люди. Они готовы вас задержать, чтобы вы продолжали радовать казахский край, — заключил Кокирбаев и поцеловал Пашу.
«НЕБЕСНИЦА»
В раннее утро, поеживаясь от назойливого ветерка, Паша вышла из дому. Это был первый день после ее возвращения из Казахстана. Пристально вглядывалась она в свои родные места, разоренные войной.
Вот за поворотом, в двадцати шагах от дома, в котором она прожила почти четверть века, открылись знакомая излучина реки Кальмиус и широкая улица на косогоре. Но сейчас Паша скорее узнала эту улицу по своему учащенному сердцебиению, нежели по ее внешнему виду. Десяток разоренных изб да печные остовы — вот и все, что здесь осталось.
Вот другая улица. Сохранились одноэтажные белые избы, но где же большие кирпичные здания, стоявшие здесь? Где Дом культуры, где трехэтажная школа, больница, детские ясли? Будто огненный смерч пронесся и превратил все эти здания-красавцы в развалины.
На окраине деревни, вон за той лощиной, колхозники в течение многих лет выращивали фруктовый сад. Он занимал площадь в пятнадцать гектаров. Перед войной сад уже плодоносил, а сейчас здесь ни деревца, ни кустика — все вырубили фашисты.
На площади, вблизи здания райкома партии, была школа — гордость и краса Старо-Бешева. От здания школы ничего не оставалось, на земле валялись лишь искореженные взрывом железные балки.
Внезапно пошел дождь, но на душе у нее даже стало веселее, ведь она находилась дома, тут никакой дождь не страшен.
Опасаясь оставить в раскисшей почве свои кирзовые сапоги, Паша двинулась в обход по проселку и вскоре вышла на улицу, которая в прошлом была самой оживленной. Из раскрытых настежь окон правления колхоза доносились голоса. Паша знала жителей своей деревни не только по имени-отчеству. Она безошибочно могла узнать человека по голосу.
У нее едва хватило сил подойти к окну. Неужели она слышит голос Григория Харитоновича Кирьязиева? Да, это на самом деле был он.
— Пашенька, ты ли это? — дрогнувшим голосом спросил Григорий Харитонович.
— Ну, конечно, я, разве трудно узнать?
— Не знаю… не верю. Да Паша ли это?.. Чего же ты стоишь мовчки, Григорий Романович? — Кирьязиев подтолкнул стоявшего рядом Пилипенко и стал громко окликать всех колхозников, которые были сейчас в комнате правления. Они тоже растерялись при неожиданном появлении Паши. — Так и есть, наша Паша… дочка Василича, бригадир первой женской. Жива, невредима? Ой, дела!
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.