Практическое демоноводство - [7]
Человечек взмахнул перед носом у Вэнса корявой лапкой и исторг поток сердитых арабских восклицаний, замелькавших в воздухе, точно голубые всполохи на дамасском клинке. Вэнс вывалился из магазина спиной вперед, прыгнул в свою неотложку и рванул с места.
Неистовая ярость маленького человека ошеломила всех. Неужели в воздухе действительно что-то мелькало? Не показалось ли, что кончики зубов у араба чересчур остры? И глаза у него в этот момент в самом деле вспыхнули раскаленным добела сиянием? Впоследствии об этом никто не заговаривал ни разу.
Первым пришел в себя Август Рассол:
— Что вам будет угодно, сэр?
Неестественный свет в глазах араба померк, и он подобострастно осведомился:
— Извините меня, пожалуйста, но не мог бы я обеспокоить вас, испросив небольшое количество соли?
3
Трэвис
Трэвис О'Хирн сидел за рулем древнего «шевроле-импала», которому исполнилось уже пятнадцать лет. Машину он купил в Лос-Анджелесе на те деньги, что демон забрал у сутенера. Сам демон стоял на пассажирском сиденье, высунув голову в окно, и хватал ртом порывы морского ветра, в восторге пуская слюни, как ирландский сеттер. Время от времени он втягивал голову внутрь, смотрел на Трэвиса и пел детскую дразнилку:
— Твоя мать сосет письки в адуууууу! Твоя мать сосет письки в адууууу!
При этом голова его для пущего эффекта делала несколько полных оборотов вокруг собственной оси.
Ночь они провели в дешевом мотеле к северу от Сан-Хуниперо. В номере демон переключил телевизор на кабельный канал, по которому крутили полную версию «Изгоняющего дьявола». У демона это было любимое кино. По крайней мере, думал Трэвис, получше, чем в последний раз, когда демон посмотрел «Волшебника из страны Оз», а потом весь день притворялся летающей мартышкой или вопил:
— А это твоему Тотошке!
— Сиди спокойно, Цап, — сказал Трэвис. — Я все-таки за рулем.
Демона укусила какая-то муха после того, как он ночью сожрал на дороге автостопщика. Тот парень был под кокаином или спидболом. Почему на демона так действует наркота, если ядом его вырубить невозможно? Загадка.
Демон похлопал Трэвиса по плечу длинной лапой рептилии:
— Хочу на капоте покататься. — Голос его звучал, как грохот ржавых гвоздей в консервной банке.
— Сделай одолжение. — Трэвис махнул рукой вперед.
Демон выбрался из окна, переполз по капоту и уселся впереди, точно наворот из преисподней: его раздвоенный язык трепетал на ветру вымпелом штормового предупреждения, слюна летела на ветровое стекло. Трэвис включил дворники и порадовался, что те двигаются через паузу, а не мельтешат как заведенные.
В Лос-Анджелесе они потратили целый день, чтобы отыскать сутенера, достаточно богатого на вид — им требовалась машина. Потом еще один день ушел на то, чтобы демон перехватил сутенера в укромном уголке и сожрал. Трэвис настоял на том, чтобы демон питался в одиночестве. Когда тот ел, его могли заметить посторонние. А кроме того, во время еды демон утраивался в размерах.
Трэвису постоянно снился один кошмар: кто-то просит дать объяснения по поводу застольных манер его спутника. Во сне он идет по улице, как вдруг по плечу его хлопает полицейский:
— Извините, сэр, — говорит полицейский.
Трэвис оборачивается в замедленной съемке, как в фильме Сэма Пекинпа.
— Слушаю вас, — отвечает он.
— Мне не хотелось бы вас беспокоить, — говорит полицейский, — но вон тот крупный чешуйчатый парень, который сейчас жует нашего мэра… Вы с ним не знакомы? — И страж порядка показывает на демона, который как раз откусывает голову какому-то человеку в строгом полосатом костюме из кримплена.
— Ну как же, знаком, — отвечает Трэвис. — Это Цап, демон. Примерно раз в пару дней ему нужно кого-нибудь съесть, а то он начинает капризничать. Мы с ним уже семьдесят лет знакомы. Готов поручиться за его бесхарактерность.
Полицейский, слышавший такое уже не раз, говорит:
— У нас городские власти приняли распоряжение, по которому не полагается есть выборных лиц без особого разрешения. Могу я взглянуть на ваше?
— Извините, — отвечает Трэвис, — но разрешения у меня нет. Я с радостью готов его получить, если вы мне покажете, где это можно сделать.
Фараон вздыхает и начинает выписывать штрафную квитанцию.
— Разрешения подписывает мэр, а ваш приятель, кажется, как раз его дожевывает. Нам не нравится, когда посторонние вот так запросто съедают наших градоначальников. Боюсь, вас придется оштрафовать.
— Но если вы мне выпишете еще один штраф, мне отменят страховку. — Этой части кошмара Трэвис никогда не мог понять: никакой страховки у него не было.
Но полицейский игнорирует протесты и продолжает выписывать квитанцию. И в кошмарах он просто выполняет свои обязанности.
Трэвис считал ужасно несправедливым, что от Цапа нет покоя даже во сне. Можно же хоть ненадолго сбежать от демона, который таскается с ним уже семьдесят лет и будет таскаться вечно, если он не найдет способа отправить его обратно в преисподнюю.
Для девяностолетнего старика Трэвис сохранился замечательно. На вид ему нельзя было дать больше двадцати — столько ему было, когда он впервые вызвал демона. Темноволосый, темноглазый и худой, с резкими чертами, Трэвис казался бы личностью недоброй, если бы не наивно-бестолковое выражение, не сходившее с его лица. Точно существовал один-единственный ответ, от которого в жизни ему все стало бы ясно, — вот только вспомнить бы еще вопрос.

Встречайте юмористический шедевр Кристофера Мура — лучшее средство поднять настроение. Славный городок Хвойная Бухта гудит в радостном предвкушении скорого Рождества. И только несчастная разведенка Лена не радуется празднику — ей досаждает бывший муж, мелкий и презренный негодяй, который имел наглость вырядиться Санта-Клаусом и в очередной раз пристать к ней. В потасовке бедная женщина нечаянно пришибла мерзавца лопатой. Решив, что Рождество отменяется, маленький Джош вознес молитву о чуде, чтобы спасти Рождество.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

«Я знаю, что вы сейчас думаете: „Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись“» — так начинает Мур послесловие к этому роману. «Не испортил, а показал все совсем с другой стороны!» — непременно воскликнет благодарный читатель, только что перевернувший последнюю страницу романа про священную синь.Такого Мура мы еще не видели — насмешник и низвергатель авторитетов предстает перед нами человеком тонким и даже лиричным.А как иначе? Ведь в этой книге он пытается разгадать тайну творчества и рассказать о тех великих, которым удалось поймать мгновение и перенести его на холст.

В Сан-Франциско опять запахло жареным, и наши старые знакомые Чарли Ашер и его загадочно одаренная дочурка Софи, инспектор Ривера, Мятник Свеж и другие скромные Торговцы Смертью, а по совместительству – спасатели человечества от сил тьмы, не успев толком оправиться от боев с Морриган и чудовищем Оркусом, опять вынуждены усмирять разбушевавшуюся Преисподнюю. Древняя магия тибетского буддизма, боги, что старше этого мира, законы неистребимости жизни – эти и другие вселенские силы не дают заскучать ни героям романа, ни нам, его завороженным читателям.

У большинства людей есть друзья детства. Иисус Христос некогда тоже был человеком, и друг детства у него имелся — по прозванью Шмяк. Что очень кстати, ибо детство и юность Сына Божьего окутаны мраком. Точнее, были окутаны — до того момента, как силы небесные решили вернуть Шмяка на землю, дабы он написал правдивую историю первых тридцати трех лет жизни своего божественного друга.С младенчества Джошуа (более известный как Иисус) знал, что избран и что папа у него не из рядовых. Не знал юный Мессия другого — почему избран именно он и зачем избран.

Томми всего девятнадцать лет, он недавно перебрался из американской глубинки в эксцентричный Сан-Франциско, и он упивается свободой, не ведая, что совсем скоро все изменится. В том числе и он сам - солнечный свет станет ему ненавистен, человеческая еда омерзительна, а голод будет столь острым, что захочется съесть даже уличного кота… Ничего удивительного, ведь Томми станет вампиром - любимая девушка обратит его в нечисть. Но Томми не желает быть нечистью: пусть он и превратился в вампира, сосать людскую кровь ему не по нутру.

Десять лет назад украинские врачи вынесли Юле приговор: к своему восемнадцатому дню рождения она должна умереть. Эта книга – своеобразный дневник-исповедь, где каждая строчка – не воображение автора, а события из ее жизни. История Юли приводит нас к тем дням, когда ей казалось – ничего не изменить, когда она не узнавала свое лицо и тело, а рыжие волосы отражались в зеркале фиолетовыми, за одну ночь изменив цвет… С удивительной откровенностью и оптимизмом, который в таких обстоятельствах кажется невероятным, Юля рассказывает, как заново училась любить жизнь и наслаждаться ею, что становится самым важным, когда рождаешься во второй раз.

Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Люси и Гейб познакомились на последнем курсе учебы в Колумбийском университете 11 сентября 2001 года. Этот роковой день навсегда изменит их жизнь. И Люси, и Гейб хотят сделать в жизни что-нибудь значительное, важное. Гейб мечтает стать фотожурналистом, а Люси – делать передачи для детей на телевидении. Через год они встречаются снова и понимают, что безумно любят друг друга. Возможно, они найдут смысл жизни друг в друге. Однако ни один не хочет поступиться своей карьерой. Гейб отправляется на Ближний Восток делать фоторепортажи из горячих точек, а Люси остается в Нью-Йорке.

Три женщины-писательницы из трех скандинавских стран рассказывают о судьбах своих соотечественниц и современниц. О кульминационном моменте в жизни женщины — рождении ребенка — говорится в романе Деи Триер Мёрк «Зимние дети». Мари Осмундсен в «Благих делах» повествует о проблемах совсем молодой женщины, едва вступившей в жизнь. Героиня Герды Антти («Земные заботы»), умудренная опытом мать и бабушка, философски осмысляет окружающий мир. Прочитав эту книгу, наши читательницы, да и читатели тоже, узнают много нового для себя о повседневной жизни наших «образцовых» северных соседей и, кроме того, убедятся, что их «там» и нас «здесь» часто волнуют одинаковые проблемы.

Роальд Даль — выдающийся мастер черного юмора и один из лучших рассказчиков нашего времени, адепт воинствующей чистоплотности и нежного человеконенавистничества; как великий гроссмейстер, он ведет свои эстетически безупречные партии от, казалось бы, безмятежного дебюта к убийственно парадоксальному финалу. Именно он придумал гремлинов и Чарли с Шоколадной фабрикой. Даль и сам очень колоритная личность; его творчество невозможно описать в нескольких словах. «Более всего это похоже на пелевинские рассказы: полудетектив, полушутка — на грани фантастики… Еще приходит в голову Эдгар По, премии имени которого не раз получал Роальд Даль» (Лев Данилкин, «Афиша»)

Жизнь прекрасна, если живешь в небольшом калифорнийском городке с уютным названием Хвойная Бухта.Жизнь спокойна, если наперед знаешь, чем закончится каждый ее день, каждый год.Жизнь проста, если горстями глотаешь разноцветные таблетки.Но если запас таблеток иссяк и депрессия властно стучится в дверь, то уже не спастись. Остается лишь сказать себе: «Жизнь — дерьмо» — и сунуть голову в петлю. Или — в пасть Ящеру страсти, который выполз на сушу, привлеченный флюидами тоски и гитарными стонами местного блюзмена.Буйное воображение К. Мура не дает читателю ни секунды передышки.