Прага - [162]

Шрифт
Интервал

Он много спит, часто, хотя не всегда — ночью. Ли Райли оставляет ему несколько сообщений, и Карен Уайтли тоже. По булыжному говору дремучего юга и красочной солдатской фразеологии Джон пробует реконструировать самого Райли; он рисует лысого, плотного отставного морпеха с прищуром и усами (похожего на телевизионного частного детектива в дублированном сериале по немецкому кабельному каналу). На улицах Будапешта он встречает несколько воплощенных приближений к этому наброску и пытается, всякий раз слишком поздно, избежать встречи взглядами. Трудно отыскать Эмили, не натолкнувшись на Райли или его людей. Как он будет держаться, когда его станут избивать? Будут ли ему при этом нашептывать жаркие угрозы или, не мудря, поставят на непреодолимую силу неуличающей бессловесности? Объявят ли они себя или прикинутся венгерскими хулиганами, нанюхавшимися клубными ребятишками, цыганами? Фингалы. Сломанный нос, пинки по ребрам или в пах. А потом в мемориал Бориса Карлоффа — несколько швов несвежей ниткой от курящей вонючей медсестры.

Она все не возвращается. Когда дверь ее бунгало после мучительно долгой неподвижности открывается и Джон слетает с деревянной скамьи через дорогу, он натыкается только на выходящую Джулию.

— А, это ты! Мы тебя сто лет не видели, — воркует она, такая совершенно обычная. — Как ты? Нет, она в отпуске. Ну, типа, как правило — две недели, но вообще-то я не знаю. Она не сказала. Но, слышишь, я скажу ей, что ты забегал. А ты поскорее куда-нибудь с нами сходи, даже если ее еще не будет, мм? О, извини, дорогой, это было жестоко, да? Между нами, я думаю, вы, ребята, правда здорово подходите друг другу. Конечно, мы об этом говорили, глупый. Но знаешь ведь, Эмили ничего нельзя внушать. Еще бы ты не знал. Она как… нуда ладно. В любом случае приходи. Мы с Джулией сегодня вечером идем в новый…

Джон сидит в «Гербо» — если не в тот же день, то в какой-то очень похожий. Ему нужно убить время, и оно послушно выстраивается в очередь к эшафоту. Дни лениво отказываются различаться. Она может прийти в «Гербо», поддержать старые традиции.

Райли больше не оставляет сообщений, так что Джон, подняв воротник, снова храбро является в посольство. Другой морпех (или тот же морпех, но в другой маске) говорит:

— Миссоливервотпускесэрнехотитеоставитьсообщение?

Джон качает головой в металлический интерком. Он выходит из здания, когда осторожный лимузин выгружает на тротуар пассажира. Джон узнает посла, Робин Гуда с Хэллоуина, вспоминает ее руки, затягивающие шнуровку на его ярко-зеленом колете.

— Она в отпу-пуске, сынок, — заикается посол на Джонов внезапный вопрос на тротуаре, а венгерские полицейские с автоматами окружают их, обернувшись вовне, готовясь к возможному нападению, — кокон синих виниловых спин создает внезапное и сбивающее с толку уединение посреди улицы для импровизированного интервью.

— Куда она поехала? — вопрошает Джон.

— Вы как жена французского по-посла. «Где ми-милая Эмильи, hein? Мы хотим сделать приглашение на обед?» Но, сынок, как я сказал мадам Ле-ле-ле летние отпуска — это частное дело. — По какому-то неуловимому для Джона сигналу оболочка из полицейских раскрывается с одного конца, и посла всасывает здание. Джон смотрит, как черная кованая решетка закрывается за дипломатом, снисходительно принимающим скрипучий, но формальный поклон Старого Петера. Полиция рассеивается: по будкам, за углы. Где-то рядом играет боливийский оркестр: гитары и дудки, горы и кондоры, любовь и месть, можно купить кассеты.

В дверь звонят, звонили, позвонили, скоро перестанут звонить — брызги глагольных времен кропят его сон, пока он не встает и не плетется в тумане к двери.

— Балбес, у тебя что, будильника нет? — Чарлз одет в потертые джинсы, футболку с рок-группой, давно вышедшей из моды, и кеды. — Просыпайся, чувак. Поспать можешь в машине и разбить ее на обратном пути. Там это меня уже не касается.

Оранжевый пикап «МЕДИАН ВЕНГРИЯ» с черными крыльями на боках несет в брюхе Чарлзовы пожитки. Чарлз правит, подавшись вперед, подбородок на руках, сложенных на руле, радио потрескивает, ловя и теряя средний диапазон.

— Ты выглядишь триумфатором, — говорит Джон, когда они выезжают на автостраду, неотличимую от автострад Огайо, Калифорнии, Онтарио, Небраски.

— Это просто потому, что я триумфатор.

Чарлз — первый человек, который сделался маленькой знаменитостью на глазах Джона (и даже с его помощью). Пробивной юноша, сделавший имя на Диком Востоке, возвращается домой на лакомую должность в какой-то нью-йоркской венчурной фирме, или в инвестиционном банке, или в хедж-фонде, или еще где-то, в какой-то финансовой ерунде — Джон не в силах вникать в детали. Чарлза воспевают как единственного героя, пережившего стремительный упадок его фирмы, вызванный ею самой, — даже в статьях, которых Джон не писал, не планировал и не инспирировал. Вот он и возвращается в свой мир, через Цюрих, как крестоносец (белое распятие на кармине хвоста) из завоеванной Святой Земли, едет заверить свой народ, что их Евангелия истинны и сильны, а красные дьяволы с легкостью обращаются.


Еще от автора Артур Филлипс
Египтолог

1922 год. Мир едва оправился от Великой войны. Египтология процветает. Говард Хартер находит гробницу Тутанхамона. По следу скандального британского исследователя Ральфа Трилипуша идет австралийский детектив, убежденный, что египтолог на исходе войны был повинен в двойном убийстве. Трилипуш, переводчик порнографических стихов апокрифического египетского царя Атум-хаду, ищет его усыпальницу в песках. Экспедиция упрямого одиночки по извилистым тропам исторических проекций стоит жизни и счастья многих людей. Но ни один из них так и не узнает правды.


Ангелика

1880-е, Лондон. Дом Бартонов на грани коллапса. Хрупкой и впечатлительной Констанс Бартон видится призрак, посягающий на ее дочь. Бывшему военному врачу, недоучившемуся медику Джозефу Бартону видится своеволие и нарастающее безумие жены, коя потакает собственной истеричности. Четырехлетней Ангелике видятся детские фантазии, непостижимость и простота взрослых. Итак, что за фантом угрожает невинному ребенку?Историю о привидении в доме Бартонов рассказывают — каждый по-своему — четыре персонажа этой страшной сказки.


Король на краю света

1601 год. Королева Елизавета I умирает, не оставив наследника. Главный кандидат на престол — король Шотландии Яков VI, но есть одна проблема. Шпионы королевы — закаленные долгими религиозными войнами — опасаются, что Яков не тот, за кого себя выдает. Он утверждает, что верен протестантизму, но, возможно, втайне исповедует католицизм, и в таком случае сорок лет страданий будут напрасны, что грозит новым кровопролитием. Время уходит, а Лондон сталкивается с практически невозможным вопросом: как проверить, во что по-настоящему верит Яков? И тогда шпион королевы Джеффри Беллок находит способ, как проникнуть в душу будущего короля.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Две смерти Сократа

В «Милезии», модном публичном доме Афин, обнаружен труп влиятельного политика Анита — одного из главных обвинителей философа Сократа, чьи идеи, как принято считать, подрывали сами основы государства. Подозреваемых несколько — скандальный комедиограф Аристофан, врач Диодор, сын покойного Антемион и гетера Необула. У всех — веские причины желать смерти политика. Но кто бы ни совершил это деяние, в проигрыше окажется хозяйка «Милезии» Аспазия, а этого ее друг софист Продик допустить не может — и потому берется за расследование, которое столкнет его с кровавой изнанкой политической жизни Афин.Необычный историко-криминальный триллер испанского писателя Игнасио Гарсиа-Валиньо «Две смерти Сократа» — впервые на русском языке.Предуведомление координатора проектаИдеи могут убивать.


Алиенист

XIX век на исходе. Нью-Йорк, уже ставший вселенским Вавилоном, потрясен чередой неслыханных доселе зверств. В городских трущобах убивают детей, и увечья, которые наносят им, от раза к разу все изощреннее. Исполняется некий кровавый ритуал, а полиция не способна решить эту жуткую загадку. Будущий президент США Теодор Рузвельт собирает группу специалистов, для которых криминальные расследования — дело такое же новое, как и для профессиональных детективов. Так на сиену выходят выдающийся психолог-алиенист Ласло Крайцлер, репортер уголовной хроники газеты «Таймс» Джон Скайлер Мур, первая» истории женщина-полицейский Сара Говард и детективы сержанты братья Айзексоны — сторонники нетрадиционных методов ведения следствия.


Ангел тьмы

В блистательном продолжении мирового бестселлера «Алиенист» Калеб Карр вновь сводит вместе знакомых героев — Ласло Крайцлера и его друзей — и пускает их по следу преступника, зловещего, как сама тьма. Человека, для которого не осталось уже ничего святого.


Око Гора

Таинственной мумии – 33 века. У нее смяты ребра, сломаны руки, изрезаны ноги, а между бедер покоится мужской череп. Кто была эта загадочная женщина? Почему ее пытали? Что означают рисунки на ее гробе? И почему она так похожа на Нефертити?..Блистательный медицинский иллюстратор Кейт Маккиннон, в которой пробуждается «генетическая память», и рентгенолог Максвелл Кавано, египтологи-любители, вместе отправляются в далекое прошлое на «машине времени» современных технологий – чтобы распутать клубок интриг и пролить свет на загадку, что древнее самих пирамид.