Познавший гармонию - [10]

«В какой универмаг, В.В.? Вы же неделю назад в Париже были, а через месяц в Швейцарию едете, ну зачем вам универмаг в Суботице, он и от московского-то не отличается», – слабо сопротивлялся я.

«А вот здесь ты как раз и ошибаешься», – со знанием дела говорил Владимир Багиров, пару раз разделявший с нами прогулочную процедуру. Багиров был секундантом Таля и ждал полудня, чтобы разбудить своего подопечного.

Октябрь 1992. «Я, Г., только что из Белграда вернулся и так там распелся, что Михаил Моисеевич сказал – а Смыслов-то стал лучше петь! И знаете, думаю, что прав Патриарх. Последнее время я уделяю пению много времени и технику действительно улучшил.

… а тут только что по радио слышал: пригласили Горбачева нашего на похороны Вилли Брандта. Да как же они не понимают, что сейчас невыездной у нас Михаил Сергеевич, невыездной. Вы-то хоть понимаете это, Г.?»

Октябрь 1993. Во время штурма Белого дома Смысловы были у себя в Москве на Кудринской площади. «Представляете, Г., жена из окна высовывается, я стрельбу слышу, залпы, говорю ей: “Надюша, неровён час пуля какая-нибудь шальная заденет и – поминай как звали. Закрой окно поскорее…” Так нет, всё ей хочется посмотреть. Любопытная – прямо грех…»

Август 1994. Смыслов прилетел в Амстердам играть в Доннеровском мемориале. Встретил его в аэропорту. Багажа нет, в руках небольшая сумка.

«А что мне нужно? Всё в руках Божьих…» В машине: «Я вот, Г., недавно пословицу услышал: духом к небу пари́т, а ножками в аду перебирает. И подумал: не обо мне ли пословица сия? А позавчера был в первый раз в жизни на исповеди. Батюшка спрашивает: “Грешен?”

“Как – отвечаю – не грешен. Грешен, конечно”.

“А в чем главный грех видите?”

“Говорю: в………”»

«Так прямо и сказал?»

«Так и сказал, это же батюшка. Мое дело в грехах каяться, а его – эти грехи отпускать. Вам говорю, Г., доверительно, потому что имею к вам расположение…»

«А знаете, В.В., исповедь одного грешника? Батюшка спрашивает у того: “Убивал?” “Грешен”. “Прелюбодействовал?” “Грешен”. “Разбойничал?” “Грешен”. “Воровал?” “Грешен”. Наконец, последний вопрос: “Еретик?” “Боже упаси!”» Посмеялись.

Приходил я на тур каждый день, ужинали часто вместе, а однажды отправились прямо из турнирного зала пешком ко мне домой.

«Я давеча на даче был, так там девочка, малая совсем, листья граблями собирала… Я давай ее хвалить, а она – так я ж большая, мне уже пять лет. И граблями так ловко, ловко… А Надежда Андреевна говорит – ты не то что листья в кучу собрать, ты и костер разжечь не можешь.

А на даче хорошо у нас, très jolie, как Альберик О’Келли говорил. Très, très jolie… Да, Альберик… А я ведь в Москве живу как барсук. Знаете, Г., барсук норку роет, в ней ход есть и еще один запасной – поднорок. На всякий случай, если кто нежеланный пожалует… Так вот и я. А вот хорошо было бы, если бы Геннадий Борисович мог бы просто приехать ко мне на дачу, а мы бы навестили его в Амстердаме, а тут всякие визы напридумывали…»

Вдруг ушел взглядом куда-то: «Я вот всё думаю, у меня же сегодня с Рее пешка лишняя была, должно быть, я выигрыш где-то упустил. А если бы я слона на b2 расположил, на большой диагонали? Помните позицию?..»

Уже на подходе к дому остановился и, поправляя очки характерным жестом, посмотрел со значением: «Скажу вам, Г., один рецепт. Но применять его следует в случае тяжелой болезни, ежели врачи объявили, что спасенья уже нет. Рецепт этот индийский, проверенный, многие поколения…»

«Да не тяните, В.В., что за рецепт такой, рассказывайте уже…» Пристально глядя мне в глаза, торжественно произнес: «Мочу надо пить!»

«Как, мочу?..»

«А вот так! Собственную! И четырнадцать дней кряду, потому что ежели меньше, эффекта не будет. Организм не перестроится и прока никакого не будет. Я в журнале статью читал и там говорится…»

Вера его к напечатанному была абсолютной. Вера и постоянный контроль: что может и что не может быть вынесено на бумагу.

«Хорошо вы, Г., написали о Мише Тале, всё правильно. Но уж больно откровенно, как-то по-западному. Пусть всё и было так, но даже не знаю… слишком уж по-европейски».

Когда спросил о Тартаковере, которого Смыслов знал лично, стал говорить что-то об остроумии, мяться.

Наконец собрался с духом: «Даже не знаю, стоит ли рассказывать… Может быть, не для печати, Г., но, знаете… регулярно в казино ходил Савелий Григорьевич, особенно если приз какой получал, и всё в казино спускал. Но, может, не стоит писать этого, Г., какой это пример для молодых… Хотя молодые у нас такие пошли, – помните, как Салтыков-Щедрин писал – За червяка присягу под колоколами принять готовы!»

Дома у меня расслабился, выпил белого вина, спрашивал, сколько калорий имеет каждое блюдо – калорийный подсчет в моде был тогда, – а в конце обеда вздохнул печально: «Я, Г., наверное, калорий 1500 навернул, а то и больше, хотя мне салата и фруктов за глаза и за уши хватило бы. А вы – для будущего – запишите рецепт супа вегетарианского. Надежда Андреевна его божественно готовит. Записываете? Во-первых, цветная капуста необходима, во-вторых… И сметаны, сметаны не забудьте, без сметаны Г., совсем другой вкус, знаете…»