Пожиратели душ - [57]

– Когда Паул вернется, я хочу поблагодарить его за то, что он меня спас. Причем уже дважды в моей жизни.

– По-прежнему единожды, радость моя. Это Сиан нашел тебя. Он увидел, как ты едва бредешь по снегу, подхватил и приволок сюда.

Ну вот, щеки тут же запылали. Кареглазый Сиан поднял ее на руки и донес до дома. Нет, лучше сквозь землю провалиться! Но… опять зазвенело в голове!

Бети поставила перед Алис кружку горячего чая с молоком и тарелку с жареным хлебом и сыром, сложила руки поверх фартука и заулыбалась.

Дверь дома со стуком распахнулась, и в комнату вихрем ворвался ледяной ветер. Вошли Паул и Сиан с огромными связками дров и растопки, прикрепленными на спине с помощью ремней. Бети бросилась закрывать за ними дверь. Мужчины скинули дрова возле очага, Сиан стащил рукавицы и принялся разводить огонь. Алис не могла отвести взгляда от его рук – не веснушчатых фермерских и не мозолистых, как у плотника. Нет, руки Сиана были гладкими, быстрыми и ловкими. И такими красивыми, смуглыми… и снова этот звон!

Бети села за стол, и Паул, скинув пальто и сапоги, присоединился к ней, после чего оба выжидательно уставились на Алис, будто предполагали, что сейчас случится нечто замечательное и интересное.

Алис почувствовала, что краснеет, и не знала, куда девать глаза. Смотреть на Сиана не хватало сил. Но на Паула и Бети она тоже не могла смотреть, поскольку чувствовала, что не оправдывает их ожиданий. Поэтому она перевела взгляд на тарелку. С жареного хлеба с расплавленным сыром натекла лужица растаявшего масла. Алис едва не вывернуло. Тем не менее она заставила себя протянуть руку и разломила гренок пополам в надежде, что удастся осилить хотя бы маленькую порцию. От толстого ломтя хлеба исходили дрожжевые пары. Когда же она ела в последний раз? Похоже, чем дольше желудок живет без пищи, тем меньше чувствуется голод.

Но если она поест, Паулу и Бети будет приятно, а ей очень хотелось их порадовать. Ведь именно так должна поступать хорошая девочка. Она взяла меньший из двух кусочков, поднесла ко рту и откусила. Начала жевать.

У гренка был вкус пыли и золы.

Сиан сел за стол и улыбнулся ей. Желудок Алис скрутила судорога. Ей казалось, что она вот-вот заплачет. Она отодвинула тарелку:

– Прости меня, Бети. Ты такая добрая, но я не могу есть. Я вообще не чувствую вкуса.

– Ну о чем ты говоришь, дитя. Не расстраивайся. – Паул похлопал ее по руке. – Пей чай, он лечит все хвори. А как выздоровеешь, сама проголодаешься.

Он поднялся и взял с полки большую флягу. Потом налил в две кружки прозрачную жидкость и дал одну кружку Бети, а вторую поставил перед собой. Флягу он водрузил на середину стола. Сиану и Алис он не предложил присоединиться. Лицо юноши потемнело.

Бети отхлебнула из кружки и задумчиво посмотрела на Алис:

– Жара у тебя больше нет. Ночью он прошел. Да и вообще, жар лишает аппетита, но не отбивает вкус пищи. Давно ты ела?

Алис задумалась. Два яблока и сыр она проглотила, когда ее заперли в погребе. Вкус у них был прекрасный. А вот когда она пыталась поесть в той маленькой хижине в лесу, где провела ночь, хлеб отдавал пылью. Между этими двумя скудными трапезами были суд, клетка… и волк. Воспоминание о бедном животном мгновенно, как стрела, мелькнуло перед глазами, четкое и честное. Теперь она наказана за противоестественные вещи, которые проделала с волком. Она превратила его в ничто, и теперь это ничто у нее во рту.

– Несколько дней назад, – ответила Алис.

Бети покачала головой и отпила из кружки. Паул вновь наполнил свою кружку и подлил жене.

– Что тут скажешь, – продолжала Бети. – Тебе пришлось столько пережить, это ясно. Страшно представить, что эти вонючки из Дефаида с тобой сделали. Мы узнали обо всем, когда вернулись туда на следующий день. Паул чуть не поубивал всех этих старейшин. Мы с Сианом едва удержали его. Потом бросились в фургон. И вот мы здесь.

– Так я же сказал моей Бети: я знаю, куда она пошла, – в Гвенис. Девчушка захочет вернуться домой. И я оказался прав, разве нет?

– Ага, – засмеялась Бети. – Точно, ты был прав.

– Милое наше дитя, – сказал Паул, хлопая Алис по плечу. – Отдохнем еще денек здесь, окрепнем. А утром пустимся в путь – в Писгод. Хочется рыбки, а, любимая моя? – Он протянул руку и заправил выбившиеся пряди волос Бети за ухо. – Люблю торговать в такие морозы. А в этом году зима стоит свирепая и тянется долго. Уж давно пора весне наступать. Но для нас это хорошо. Холод приводит людей в отчаяние. Знаешь, Алис, наши из Лэйкса предпочитают торговать весной и летом, когда стоит теплая погода и по дорогам можно легко проехать. А я так скажу: хорошей погодкой лучше насладиться на озерах. А зимой грех не соблазниться и не подзаработать на голодных деревенских. Я всегда так считал. Правда, Бети?

– Ага, что правда, то правда, – насмешливо фыркнула она.

Алис поймала себя на том, что улыбается, слушая разговоры Паула и Бети. Она представила, каково было бы поехать в Лэйкс вместе с ними. Невозможно счастливая жизнь нитью раскручивалась в воображении. А потом на нити образовались узелки. Как она могла забыть, почему она здесь, а не в Дефаиде? Потому что она стала пожирательницей душ. Потому что она – Зло. Сколько времени понадобится, чтобы Бети и Паул узнали? Чтобы Сиан понял, какое она чудовище? А вдруг… вдруг она сделает что-нибудь ужасное с кем-то из них? А вдруг Керис, Форд и волк были только началом? И она превращается – медленно, но верно – в такую же тварь, как Анжелика и Бенедикта? А вдруг она потому не может есть, что пищей ей служит нечто другое?