Пожиратели душ - [26]

– Но ее время еще не пришло, сестра. Сейчас не ее время.

– А-а, да, Бенедикта, но оно придет. Уже совсем скоро.

Они убрали руки с ее плеч. Невидимая нить прервалась, и женщины-деревья поплыли прочь, все дальше от Алис, пока наконец не исчезли из виду.

Глава 10

Алис опустилась на колени рядом с Дельвином и положила руку ему на лоб. Она ощущала его жар как свой. Голову и суставы пронзила внезапная боль, навалилась слабость. Алис почувствовала, как ее придавило к земле, как будто на плечи ей положили коромысло с полными ведрами. Она отдернула руку, и тяжесть исчезла. Тогда девочка развязала мешок и вытащила флягу с чаем, после чего тряхнула Дельвина за плечо. Он открыл глаза, не понимая, что происходит, и будто не видя Алис. Но вот глаза его прояснились. Однако овчарка, лежавшая рядом с мальчиком, не пошевелилась. Она была неподвижной, как камень. Алис дотронулась до густой шерсти и ощутила замедленное дыхание животного. Дыхание Алис тоже замедлилось, веки начали опускаться. Такое ей уже приходилось видеть раньше, в Гвенисе. Это был наведенный сон, неестественный. Алис поскорее убрала руку.

– Дельвин, – шепотом сказала она, опасаясь напугать мальчика, – выпей чаю.

Одной рукой она поднесла флягу к его губам, а другой помогла ему приподняться.

– Алис, – проговорил он, – мне снился такой странный сон.

– Что ты видел?

– Я видел, как два тонких дерева приплыли по воздуху из полей прямо сюда. – Тонким пальцем Дельвин указал на пастбище прямо перед собой. – Только вместо ветвей у этих деревьев были руки и ноги. Тогда я понял, что это не деревья, а женщины. И они просто… плыли ко мне. Они не говорили ни слова, но я чувствовал, что они зовут меня по имени, слышал их у себя в голове. Они вроде бы как пели для меня. Это было так красиво, Алис.

– А что случилось потом?

– Как раз в тот момент, когда я решил встать и пойти к ним, они замолчали… Вот и все, что я помню.

Алис опустилась рядом с Дельвином и, хотя раньше она не делала ничего подобного, привлекла мальчика к себе и положила его голову себе на колени. Потом она натянула его одеяло на них обоих и ласково погладила Дельвина по волосам. Она сказала, что теперь ему надо поспать. Алис сидела так несколько часов, ощущая, как жар постепенно выходит из мальчика. Ближе к утру, когда небо только-только начало светлеть, жар спал. Дельвин вспотел, и мокрые волосы прилипли к его голове. Обоим пора было возвращаться обратно в деревню, и Алис встряхнула мальчика за плечо. Они выбрались из-под одеял, вслед за ними поднялась и собака. Они отправились искать Албона и Арона.

Близнецов нигде не было видно, но внезапно внимание Алис привлекло непонятное волнение в середине овечьего стада – там словно образовалось пустое пространство, которое овцы окружили стеной, не решаясь в него ступить. Когда они с Дельвином пробрались сквозь стадо к этому месту, они увидели, что оба брата лежат на спине. Глаза и рты у них были широко раскрыты.

Это зрелище Алис уже довелось видеть: не просто смерть, а смерть души. Дельвин пронзительно закричал и схватился за свисток.

Алис вырвала у мальчика свисток и взяла за плечи:

– Слушай меня, Дельвин. Смотри на меня. На меня! Не на них.

Глаза мальчика все время устремлялись к братьям и ужасному выражению на их лицах, и Алис пришлось оттащить Дельвина подальше от тел.

Потом она снова повернулась к нему:

– Нам окажут помощь, Дельвин. Но сейчас ты должен внимательно меня слушать. Про тот сон, который видел, ты никогда, слышишь, никогда ни единым словом не обмолвишься старейшинам. И никому из жителей Дефаида. Ты понял?

Побелев от ужаса, Дельвин уставился на нее, а потом кивнул.

– И ты никому не расскажешь, что спал под деревом всю ночь. Ты скажешь, что пришел на свое пастбище, как всегда, а утром вернулся сюда и увидел братьев. Это все, что ты скажешь. Обещай мне, Дельвин.

Он снова кивнул, послушный, как ребенок. Нет, не ребенок, поправила себя Алис, тряпичная кукла вроде тех, с какими играют девочки в деревне. Подобие ребенка, в котором отсутствует жизнь. Она дунула в свисток и закричала, волоча за собой Дельвина. Первым на крик прибежал Мадог, и она рассказала ему о том, что они нашли. И о том, что Дельвин видел женщин-деревьев.

– Никому не говорите, – велел Мадог. – Ты ведь знаешь, о чем идет речь?

Он обращался к Алис, не к Дельвину. Мальчик ушел в себя, и там, где он теперь пребывал, не существовало ни слов, ни звуков.

Алис кивнула.

Мадог продолжал:

– Ждите тут, на пастбище, пока я схожу за старейшинами. Я скажу им, что вы возвращались с пастбищ, каждый со своего, и вот так и нашли близнецов. Ага? – Теперь он смотрел на Дельвина: – Ага, Дельвин? Ответь.

Дельвин поднял глаза, прозрачные и неподвижные, как вода. Он сейчас далеко, сказала себе Алис. Вот он здесь, рядом с ней, но его нет. Больше нет. И все-таки Дельвин наконец кивнул.

– Ага, – произнес он очень тихо.

Алис и Дельвин ждали старейшин на краю пастбища, не в силах смотреть на то, чего лучше бы никогда не видеть. Но когда прибыли старейшины, детям пришлось отвести их к тому месту, где лежали мертвые братья.

Старейшины долго смотрели на безжизненные тела. Потом верховный спросил Дельвина, как все произошло. Мальчик молчал. Рот открылся, но ни звука не вылетало из горла. Алис в страхе смотрела на Дельвина. Плохо, подумала она про себя, очень плохо. Старейшины не должны узнать о женщинах-деревьях и о том, как они призывали его. Любой сирота Гвениса, который признается, что видел пожирателя душ – и выжил, а потом рассказал об этом, – будет изгнан из Дефаида. Или еще хуже – сожжен, как сжигают ведьм. Как исчадие Зверя.