Поздняя латинская поэзия - [143]

Шрифт
Интервал

  Он лишь одну одержал, ты же — без счета побед.
43. ЛЮБОВНИКУ БЕЗОБРАЗНЫХ ЖЕНЩИН
Любит девок Мирон, но только уродливых девок,
   И убегает от тех, кто поприглядней собой.
Можно представить себе, Мирон, каковы твои вкусы,
   Что негритянка тебе скифской девицы милей![884]
5 Впрочем, для нас не секрет, почему ты уродливых ищешь:
   Те, что получше лицом, разве с тобою пойдут?
44. О СОБАКАХ С ОБЕЗЬЯНАМИ НА СПИНЕ[885]
Дивное зрелище вновь представлено тирскому люду:
   Вот обезьяны на псах, и не противятся псы!
Добрые это сулит времена счастливому царству —
  Даже и дикая тварь чувствует мир и закон.
46. ПОХВАЛА САДУ ЕВГЕЦИЯ[886]
Сад, где легкой стопой текут Напеи,
Где дриады шумят зеленым сонмом,
Где Диана царит средь нимф прекрасных,
Где Венера таит красы сверканье,
5 Где усталый Амур, колчан повесив,
Вольный, снова готов зажечь пожары,
Ацидальские где резвятся девы,[887]
Там зеленой красы всегда обилье,
Там весны аромат струят амомы,[888]
10 Там кристальные льет источник струи
И по лону из мха, играя, мчится,
Дивно птицы поют, журчанью вторя.
Тирских всех городов[889] любая слава
Пред таким уголком склонись покорно!
47. АЗАРТНОМУ ИГРОКУ, КОТОРЫЙ ДУМАЛ, БУДТО КОСТИ ЕМУ ПОСЛУШНЫ
Любит играть Ватанант,[890] но совсем он играть не умеет:
   Все ожидает, что кость ляжет по воле его.
Ежели плохо она и не теми ложится очками, —
   Сразу в неистовстве он, бледен, бушует, кричит,
5 Волю дает и речам и рукам, задыхается хрипло,
   Вместо веселой игры в смертный бросается бой,
Стол опрокинет, скамью, расшвыряет и доски и кости,
   Пальцами деньги когтит, хищницы-гарпии злей.
Если же вдруг по воле судьбы и случайной удаче
10   Раз или два для него выигрыш выбросит кость, —
Так и вздувается он, так и выгнется бледною шеей,
   Так и бушует — сильней, чем бушевал, проиграв.
Нет, «игра мудрецов»,[891] как видно, ему не подходит:
   Больше ему по душе фурий безумных игра.
48. ОБ ИЗОБРАЖЕНИИ ОХОТНИКА С ГЛАЗАМИ НА ПАЛЬЦАХ РУКИ[892]
Ежели ловкой рукой он метил в свирепых медведей,
   То не знавало копье промаха, насмерть разя.
Так что глаза потому у портрета ты видишь на пальцах,
   Что обладала рука зоркая зреньем очей.
49. ЕЩЕ О ТОМ ЖЕ САМОМ
Изображение глаз на руках у охотника видно:
   Зреньем искусство двойным здесь наделило его.
И, направляя копье быстролетное, тотчас охотник
   Этим на верную смерть жертву свою обрекал.
5 Зоркость природная здесь побеждалась делом отважным,
   И обладала уже собственным зреньем рука.
52. НА СМЕРТЬ СВАРЛИВОЙ КРАСАВИЦЫ
Всем была хороша Катуция, только сварлива:
   Так умела смотреть, словно Горгона сама,
Так умела кричать, что смолкал перед яростным криком,
   Слова не смея сказать, глупо испуганный муж.
Как он ее ни любил, но глядя несмеющим взглядом,
   Он цепенел, словно сам в камень бывал обращен.
Ныне она умерла, отошла в преисподние сени
   И с Персефоною там, верно, уже на ножах.
53. НА СМЕРТЬ ДВУХ УЗНИКОВ, УБИВШИХ ДРУГ ДРУГА ОБЩИМИ ОКОВАМИ
Скованы цепью одной, два узника рядом сидели
   По приговору суда возле тюремных дверей.
Вдруг между ними двумя возникла жестокая свара:
   Голод, как тягостный хмель, им одурманил умы.
5 Не кулаками они разили, не били ногами,
   Нет: вместо рук и ножей собственной цепью дрались.
Кто же будет теперь страшиться оков приговорных,
   Если казнящая цепь может оружием стать?
55. НА ЦАРСКОГО ЧИНОВНИКА, СИЛОЮ ОТБИРАЮЩЕГО ЧУЖОЕ ДОБРО
Ночью и днем Евтих[893] не дает покоя оружью,
   Ломится силой в дома и забирает добро.
Если же вдруг отказ и отпор от кого-нибудь встретит,
   Мигом берется за меч: «Все — достоянье царя».
5 Что остается творить врагу, разбойнику, вору,
   Если такие дела делает царский слуга?
57. СТАРИКУ, КОТОРЫЙ, МОЛОДЯСЬ, ЗАВЕЛ НАЛОЖНИЦ
Что ты бранишься, чудак, что кудри твои поседели?
   Ты ведь и вправду старей Феникса в дряхлых годах![894]
И почему ты решил, что скроешь глубокую старость,
   Ежели платных наймешь девок тебя веселить?
5 Этим ты не вернешь притворную юность — напротив,
   Каждая въяве поймет, как ты и тяжек и стар.
58. ЕМУ ЖЕ, НА ЕГО СЛОВА, БУДТО ОН НИКОГДА НЕ УМРЕТ
Сколько продлился бы век утроенный старца Приама,
   Сколько ворона живет, сколько выносливый слон,[895]
Столько ты протянул свою долгосрочную старость
   И утверждаешь теперь, будто совсем не умрешь,
5 Будто вовеки твою не подрубит судьбу Лахесида,
   И бесконечною нить будет на ткацком станке.
Это не так: придет к тебе смерть, придет, хоть и поздно,
   В пору, когда у тебя память совсем отшибет.
Хуже нет наказанья, чем жизнь доживать обессилев, —
10   Тяжко подолгу нести то, что дано не навек.
59. ЭПИТАФИЯ ДОЧЕРИ ОАГЕЙСА,[896] СКОНЧАВШЕЙСЯ ВО МЛАДЕНЧЕСТВЕ
   Горе! О, злобная смерть, великим враждебная судьбам,
Даже и нежным годам ты светишь недоброй звездою!
В этом почила гробу Дамира, царское чадо,
Жизнь оборвав на четвертом году невинного века.
5 О, как быстро тоска затмевает радостный светоч!
Кто бы розу сорвал, не будь эта роза прекрасна?
   Эта недолгая жизнь достойна всяческой славы:
Милым лицом, говорливостью уст, стыдливостью взгляда
Опережала она свои природные годы.
10 Сладок был ее лепет, о чем бы она ни болтала,
Нежные губы ее изливали медвяные звуки,

Еще от автора Аниций Манлий Торкват Северин Боэций
Деяния божественного Августа

Деяния божественного Августа» в латинской и греческой версиях известны по надписи из Анкары (Monumentum Ancyranum), открытой в 1555 г. послами императора Фердинанда II к султану Сулейману. Она была записана на стенах местного храма Рима и Августа, впоследствии превращенного в мечеть. Другим источником текста «Деяний» являются фрагменты греческого перевода, найденные в Аполлонии (Писидия в Малой Азии). Там они находились на платформе, на которой были установлены статуи Августа, Тиберия, Ливии, Германика и Друза.


Утешение Философией

 Вершина творчества Боэция — небольшое сочинение «Об утешении философией», написанное в тюрьме перед казнью. Оно теснейшими узами связано с культурой западного средневековья, а своими поэтичностью и гуманизмом сохраняет притягательную силу и для людей нашего времени. В течение многих веков «Утешение» оставалось неисчерпаемым кладезем философского познания и источником, откуда черпались силы для нравственного совершенствования и противостояния злу и насилию.В «Утешении» проза чередуется со стихами — Боэций избрал довольно редко встречающуюся в античной литературе форму сатуры, т.


Комментарий к Порфирию

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Теологические трактаты

Боэций как один из родоначальников схоластического анализа христианских догматов.В сущности, реализация аристотелевской логическо-категорийной структуры на христианско-теологическом субстрате.


Логические трактаты

Логические трактаты Боэция - характернейший пример рафинированной схоластической логики и силлогистики раннего европейского средневековья. Авторитет Боэция как логика был в Средние века чрезвычайно велик: его имя называли вторым после Аристотеля.


Комментарий к "Категориям" Аристотеля. Фрагменты

Боэций - один из самых известных философов раннего европейского средневековья. Комментарий Боэция к "Категориям" Аристотеля, написанный около 510 г., входит в корпус логических сочинений, составляющих так называемую старую логику. Этот комментарий пользовался в Средние века огромной известностью. Публикуемые фрагменты из "Комментария к "Категориям" Аристотеля" переведены на русский язык впервые.


Рекомендуем почитать
Мифы

Книга римского мифографа Гигина - одна из немногих сохранившихся попыток древних ученых полно и систематично изложить греческие мифы. Написанная по-латински книга Гигина является переводом и переработкой сочинения неизвестного греческого эрудита, работавшего в век Антонинов, в эпоху возрождения греческой культуры и образованности. Издание сопровождается подробными комментариями и обстоятельным предисловием. .


Мифологическая библиотека

«Мифологическая библиотека» – произведение в 3-х томах, представляющее собой большое собрание традиционной греческой мифологии и героических легенд. «Библиотека» на сегодняшний день является одним из важнейших источников по греческой мифологии. Сохранилась только часть данного произведения, но не в оригинале, а в списке.Автор «Библиотеки» – неизвестный древнегреческий писатель Аполлодор, ошибочно отождествлявшийся с Аполлодором Афинским. Детальный анализ текста показал, что данный Аполлодор (имя, распространённое в Древней Греции) не мог быть известным грамматиком Аполлодором Афинским, в частности, потому, что в тексте цитируется римский автор Кастор Родосский, современник Цицерона.


История Аполлония, царя Тирского

Роман неизвестного греческого автора «История Аполлония, царя Тирского» (иначе «Повесть об Аполлонии Тирском»), дошедший до нас в латинском переводе, — одно из немногих сохранившихся произведений античной художественной прозы, ориентированных на массового читателя: с занимательным сюжетом, невероятными приключениями, напряженной интригой.В приложении представлены сделанные в IX веке константинопольским патриархом Фотием краткие пересказы двух других образцов этого жанра: романов Ямвлиха «Вавилонская повесть» («Вавилоника») и Антония Диогена «Удивительные приключения по ту сторону Фулы», утерянных в Средние Века.


Повесть об Исминии и Исмине

Роман византийского писателя XI века повествует о любви и приключениях юных эллинов в дохристианскую эпоху и проникнут любовным томлением и преклонением перед силой Эрота.


Аттические ночи. Книги XI - XX

Сочинение римского писателя Авла Геллия (II в.) «Аттические ночи» — одно из самых крупных известных нам произведений древней римской литературы — представляет собой собрание небольших разнородных по тематике очерков, отличающееся поистине энциклопедическим охватом сведений о различных сторонах жизни и науки своего времени. Автор затрагивает вопросы литературы и грамматики, риторики и философии, юриспруденции и истории, физики и математики, естествознания и медицины. Умело используя широко распространенный в его время принцип сочетания поучения с развлечением, Авл Геллий — весьма взыскательный стилист — может одинаково интересно и изящно преподносить читателю как рассказы о различных диковинных вещах, так и весьма специфические вещи — такие, как проблемы греческой и римской фонетики или тонкости толкования римского права.Труд Авла Геллия — не только увлекательное и полезное чтение, погружающее современного читателя в самые разнообразные сферы античной культуры, но и ценнейший исторический источник: «Аттические ночи» содержат извлечения более чем из 250 древних авторов, в том числе огромное количество цитат из недошедших до нас памятников античной литературы более раннего периода.Данное издание — первый полный современный русский перевод сочинения Авла Геллия — снабжено обширными комментариями и рассчитано как на специалистов, так и на широкий круг читателей, испытывающих интерес к античной истории и культуре.


Четверокнижие

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Избранные сочинения

Марк Туллий Цицерон (106—43 гг. до н. э.) был выдающимся политическим деятелем, философом и теоретиком ораторского искусства, но прежде всего он был оратором, чьи знаменитые речи являются вершиной римской художественной прозы. Кроме речей, в настоящий том «Библиотеки античной литературы» входят три трактата Цицерона, облеченные в форму непринужденных диалогов и по мастерству не уступающие его речам.


Трагедии

В книгу вошли все дошедшие до нас трагедии великого древнегреческого драматурга Софокла (ок. 496-406 гг. до н. э.): "Царь Эдип", "Эдип в Колоне", "Антигона", "Трахинянки", "Аякс", "Филоктет", "Электра".


Трагедии

Эсхила недаром называют «отцом трагедии». Именно в его творчестве этот рожденный в Древней Греции литературный жанр обрел те свойства, которые обеспечили ему долгую жизнь в веках. Монументальность характеров, становящихся от трагедии к трагедии все более индивидуальными, грандиозный масштаб, который приобретают мифические и исторические события в каждом произведении Эсхила, высокий нравственный и гражданский пафос — все эти черты драматургии великого афинского поэта способствовали окончательному утверждению драмы как ведущего жанра греческой литературы в пору ее наивысшего расцвета.


Эфиопика

Книга Гелиодора принадлежит к числу немногих «греческих романов», дошедших до нас от эпохи поздней античности. Предназначенные для самого широкого круга читателей, произведения этого рода отличаются прежде всего занимательностью сюжета. Корабли пиратов и пещеры разбойников, похищения и узнавания, битвы и бури, зрелища и пиры – все это в изобилии встречается на их страницах. Таков и роман Гелиодора, повествующий о странствиях и приключениях молодой четы влюбленных в Греции, В Египте и в Эфиопии. Увлекательный сюжет, яркие описания, своеобразный стиль помогли роману на протяжении многих сотен лет сохранить любовь читателей.