Поздний сталинизм: Эстетика политики. Том 1 - [323]
Стряхнуть с него «метафизическую пыль и плесень» помогает непременный Deus ex machina в лице заместителя министра, который прибывает на экстренное заседание ученого совета, снимает Шавина-Муромского со всех постов и объясняет собравшимся суть борьбы в микробиологии:
Иным товарищам все еще может казаться так, что Пастер, микробы, вакцины не имеют никакого отношения к тому, что происходит сейчас на земном шаре, к борьбе передового человечества за мир. Наивность! Хуже – обывательщина! Давно уже наука, именуемая микробиологией, в руках империалистов перестала служить своим гуманным целям. Эта наука стала прямым оружием войны империалистов. Ученые, помешанные на массовом истреблении людей, хотят чудовищно усилить смертоносные качества микроба; наука прогрессивная, наука жизни, наша советская наука работает в противоположном направлении. Она стремится предельно ослабить этот микроб и прививками этого ослабленного микроба спасти людей. Как же можно обливать грязью нашего молодого ученого, который все свои усилия посвящает идее всепобеждающего торжества жизни над смертью!
Снятие Шавина-Муромского открывает путь к публикации революционной работы Чебакова. Чебаков счастлив тем, что его открытие вот-вот увидит свет:
Сейчас должны привезти корректуру первой моей работы, посвященной истокам жизни в нашем мире! Истоки жизни! Мир, бесконечно малый и громадный, с бесконечно малыми существами, живущими одно мгновение! Эти серебристые туманности под линзой микроскопа мне представляются армадами живых существ, а я над ними великан, стратег, мыслитель. Но не так уж наивно. Природа, жизнь в своих истоках обладает могучими силами и может оказаться бесконечным источником счастья для людей. Ты знаешь, Сонечка, о чем я часто думаю? Жизнь, однажды возникшая, обладает такими гигантскими силами сопротивления, что, как бы ее ни убивали, она сильнее смерти!.. Вы только подумайте?.. Подумай, дорогая Сонечка, ведь для того, чтобы разрушить мельчайшую частицу живого белка, мы прибегаем к таким кислотам, которые разрушают сталь. Сталь, я говорю, и ничтожная капля белка обладают одинаковыми силами сопротивления. Вот что такое жизнь!
Этот гимн всесилию жизни завершает пьесу о превращении вирусов в микробы и устранении с дороги «передовой науки» тех, кто ей противится. Это могут быть только те, кто боится за свой былой авторитет, либо карьеристы, поскольку ее правота очевидна всякому. Последнее – очевидность – является, как мы видели, ключевым фактором. Собственно для ее производства и писались эти пьесы. Они демонстрировали очевидность неочевидного, существование несуществующего. Это был сугубо эстетический акт. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к научно-фантастическому жанру, жизнь которого после войны, согласно установившемуся взгляду, практически остановилась[1076]. Между тем научная фантастика процветала прямо в науке. Литература занималась лишь ее стилистическим и сюжетным оформлением.
Среди публицистов, писателей, поэтов, драматургов и кинорежиссеров, вовлеченных в популяризацию советских научных достижений, был и начинающий русскоязычный писатель из Харькова Николай Дашкиев, написавший в 1950 году один из первых на Украине научно-фантастических романов «Торжество жизни». По мере того как выяснялось, что очередные «достижения советской медицины» оказывались несостоятельными, автор перерабатывал свой роман почти до конца жизни. Книга вышла четырьмя изданиями (1950, 1952, переработанные издания – 1966 и 1973 гг.) общим тиражом в 165 тысяч экземпляров. По следам успеха романа Дашкиев написал на русском языке биографическую повесть об Ольге Лепешинской «Нехоженой тропой», которая не канула в лету вместе с персонажем, но была переведена на украинский язык в 1973–1974 годах. Так что подвиг Лепешинской продолжал жить и после окончательного выяснения ее научной несостоятельности.
Роман «Торжество жизни» рассказывает о том, чего может добиться наука, когда она становится на правильные рельсы «мичуринской биологии» Лысенко и при помощи «живого вещества» Лепешинской проникает в тайны микробов, открытые Бошьяном (в предваряющем роман предисловии автор тепло благодарит ряд ученых, первым из которых назван Бошьян, и сообщает, что «в книге мало выдумки. Многое из того, что было лишь вероятным пять лет назад, уже осуществлено»). Это образцовое соцреалистическое произведение интересно тем, что использует различные жанровые конвенции – приключенческого повествования и детской литературы, военной повести и научно-фантастического романа.
В подземном городе, где нацисты производили в секретных лабораториях страшное бактериологического оружие и испытывали его на советских пленных, безумный профессор Браун в тайне от эсэсовцев создает из убийственного вируса чудесный препарат, который убьет всех микробов. Подобно безумному доктору Мабузе, профессор изображен с трясущимися руками, отвислой губой, бормочущим что-то себе под нос, неопрятным, с грозно горящим взглядом. Мы то слышим его монологи, которые он произносит обычно, «страшный, взъерошенный, с блестящими глазами», периодически теряя сознание и разбрасывая по комнате испещренные формулами листы, то видим, как «огромная уродливая тень профессора металась по стенам лаборатории»
Джамбул — имя казахского певца-импровизатора (акына), ставшее одним из наиболее знаковых имен советской культуры конца 1930-х — начала 1950-х годов. При жизни Джамбула его сравнивали с Гомером и Руставели, Пушкиным и Шевченко, учили в школе и изучали в институтах, ему посвящали стихи и восторженные панегирики, вручались правительственные награды и ставились памятники. Между тем сам Джамбул, певший по-казахски и едва понимавший по-русски, даже если бы хотел, едва ли мог оценить те переводные — русскоязычные — тексты, которые публиковались под его именем и обеспечивали его всесоюзную славу.
Новое фундаментальное исследование известного историка сталинской культуры Евгения Добренко посвящено одному из наименее изученных периодов советской истории – позднему сталинизму. Рассматривающая связь между послевоенной советской культурной политикой и политической культурой, книга представляет собой культурную и интеллектуальную историю эпохи, рассказанную через анализ произведенных ею культурных текстов – будь то литература, кино, театр, музыка, живопись, архитектура или массовая культура. Обращаясь к основным культурным и политическим вехам послевоенной эпохи, автор показывает, как политика сталинизма фактически следовала основным эстетическим модусам, конвенциям и тропам соцреализма.
Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга — первый опыт междисциплинарного исследования творчества поэта, прозаика, художника, актера и теоретика искусства Дмитрия Александровича Пригова. Ее интрига обозначена в названии: по значимости своего воздействия на современную литературу и визуальные искусства Пригов был, несомненно, классиком — однако его творчество не поддается благостной культурной «канонизации» и требует для своей интерпретации новых подходов, которые и стремятся выработать авторы вошедших в книгу статей: филологи, философы, историки медиа, теоретики визуальной культуры, писатели… В сборник вошли работы авторов из пяти стран.
В монографии исследуется один из вопросов взаимоотношений древнего Египта с Нубией, а именно вопрос становления аппарата египетской военной и гражданской администрации на этой территории. Прослеживаются три этапа, связанные с изменениями характера политики Египта в этом регионе, которые в конечном счете привели к превращению Нубии в египетскую провинцию. Выделена роль местного населения в системе сложившихся египетских административных институтов. Исследование охватывает период Древнего, Среднего и Нового царств.
В основе книги лежит историко-культурная концепция, суть которой – рассмотрение истории абхазов, коренного населения Абхазии не изолированно, а в тесном взаимодействии с другими соседними народами и древними цивилизациями. Здесь всегда хорошо прослеживалось биение пульса мировой политики, а сама страна не раз становилась ареной военных действий и политико-дипломатических хитросплетений между великими державами древности и средневековья, нового и новейшего времени. За последние годы были выявлены новые археологические материалы, архивные документы, письменные источники, позволившие объективнее рассмотреть многие исторические события.
Книга, написанная археологом А. Д. Грачем, рассказывает о том, что лежит в земле, по которой ходят ленинградцы, о вещественных памятниках жизни населения нашего города в первые десятилетия его существования. Книги об этом никогда еще не было напечатано. Твердо установилось представление, что археологические раскопки выявляют памятники седой старины. А оказывается и за два с половиной столетия под проспектами и улицами, по которым бегут автобусы и трамваи, под дворами и скверами, где играют дети, накопились ценные археологические материалы.
Материалы III Всероссийской научной конференции, посвящены в основном событиям 1930-1940-х годов и приурочены к 70-летию начала «Большого террора». Адресованы историкам и всем тем, кто интересуется прошлым Отечества.
Очередной труд известного советского историка содержит цельную картину политической истории Ахеменидской державы, возникшей в VI в. до н. э. и существовавшей более двух столетий. В этой первой в истории мировой державе возникли важные для развития общества социально-экономические и политические институты, культурные традиции.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.