Поймать ветер - [9]

— Ничего. Делаю вид, что его нет. Скажи-ка мне, милая девица, кто ты, откуда и как в этом заведении очутилась?

— Я с севера, плыла на Цветущие острова, чтобы к кружевницам в обучение пойти. А капитан меня опоил и здешнему вышибале в кости проиграл.

Я покивал сочувственно, про себя досадуя. Девчонка не сказала ровным счетом ничего. То, что она с севера, и так видно. Машуля права насчет сметанной кожи. Про капитана, дурман, кости и Усатого я уже знаю. А в слова про кружевниц почему-то не верится, хотя мастерицы с Цветущих островов известны, почитай, везде, и учиться к ним приезжают издалече.

Малинка молчала, может, ждала других вопросов. Я взял ее руку и стал поглаживать ладонь и пальцы. Через несколько мгновений девчонка прикрыла глаза и, казалось, собралась замурлыкать. Не знаю, откуда у меня это умение — управлять женским удовольствием. Правда, сейчас я преследовал другую цель: посмотреть на ее руки. И они оправдали мои наихудшие ожидания. Белые, нежные, с точеными ровными пальчиками, никогда не знавшие работы. Какая там, к лешему, ученица кружевниц! Вот что имела в виду Машуля, когда говорила, что девчонка не из наших. Не из серой кости, из родовитых. Поэтому, видать, и Флокса на все согласна, лишь бы от нее отделаться. С такими нашему брату связываться — себе дороже.

Это мне ум твердил. А горячая кровь и мой ненасытный друг требовали совсем другого. И я, вместо того чтобы осторожно, вежливо, вернуть даме ее нежную ручку, принялся целовать каждый пальчик, а потом и посасывать.

— На них тоже меда не осталось, — прошептала Малинка.

— Все равно сладкие, — в голову не пришло ничего остроумного. Не удивительно, ее потихоньку затуманивает желание. Три болота… Женщины белой кости у меня никогда не было, а всегда хотелось, хотя отлично понимаю, что ничем они, по большому счету, не отличаются от наших. Разве что руки помягче да спина попрямее… Я, конечно, уже попробовал Малинку, но не знал ведь тогда, кто она такая. И все равно девчонка казалась особенной… А сейчас она чистенькая и пахнет так, что в голове мутится…

Благородная дама тем временем вывернулась из простыни и весьма ретиво принялась стаскивать покровы с лежащего рядом мужика серой кости. Я, понятное дело, не противился.

Малинка, видно, наслаждаясь отсутствием меда, погладила меня по плечам, груди и скользнула ниже пояса, протащив по животу полотнище влажных волос. Стон вырвался сам собой, когда ее язычок прошелся вдоль окаменевшего ствола, от самого корня по всей длине. Мягкая ручка осторожно оттянула крайнюю плоть, нежные упругие губки обхватили головку, как тот рогалик. Я вцепился пальцами в простыню, изо всех сил сдерживаясь, чтобы тут же не спустить в ублажающий меня рот. Это ж надо, женщина белой кости и такое вытворяет… Вдруг она больше не захочет удостоить меня подобной ласки? Пусть хоть сейчас подольше продлится… В этот момент Малинка лишила меня блаженства.

— Какой он у тебя красивый… — послышался ставший чуть хриплым голос.

Приплыли… Я сам, между прочим, тоже не урод.

Впрочем, не относящиеся к делу мысли тут же куда-то подевались, стоило девчонке вернуться к прерванному занятию. Невероятно умелые губки и язычок скользили по члену вверх-вниз. Малинка очень быстро смирила гордеца, заставив извергнуть семя, которое проглотила, не поморщившись. Села и облизнулась, улыбаясь.

Я совсем потерял голову. Девчонка белой кости, ведущая себя почти как шлюха! Хотелось подмять ее под себя и отодрать, как распоследнюю потаскуху. Поддавшись этому желанию, схватил Малинку за плечи, повалил (она не сопротивлялась), устроился сверху, раздвинув ей ноги коленом (неутомимый приятель уже снова был почти готов), закинул ее руки за голову и прижал кисти к постели. А потом, вместо того, чтобы вздрючить как следует, принялся целовать лицо, шею, зарываясь носом в тяжелые черные волосы, будто ныряя за полог ночной мглы… Ощущая аромат ее белоснежной кожи, слушая, как она постанывает в ответ на мои ласки…

— Пожалуйста, пожалуйста… Сделай это… Дай мне его… Не мучай, не мучай… — подалась ко мне бедрами, стараясь если не поймать член, то хотя бы потереться о него.

Я не стал тянуть и погрузился в ее лоно, словно наполненное густым горячим медом, и она тут же стиснула мою плоть внутри себя, потом облегченно выдохнула. Будто тонула, а я протянул ей руку и спас от гибели.

Мы любили друг друга долго. Малинка словно околдовала меня, куда только подевалась уверенная деваха, оседлавшая мужика и почти все сама сделавшая. В постели лежала нежная трепетная девочка, и я невольно смирял свой пыл, двигался медленней, прикасался бережнее, ласковей. Когда я последний раз вел себя так с не-девственницей?.. Сейчас и не мог бы по-иному, разве что Малинка сама попросила б. Но она после той мольбы ничего не говорила, только тихонько постанывала, да еще с готовностью подставляла губы для поцелуев и целовала меня без разбора: шею, подбородок, плечи, все, до чего могла дотянуться.

Под конец я все-таки ускорил движение, девчонка задышала чаще, содрогнулась подо мной, глухо застонав сквозь сжатые зубы. Еще несколько мгновений, и мое семя выплеснулось, смешалось с ее медом. А потом мы оба заснули.