Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина - [91]
Более изощренным был досуг самого доносителя Ивана Каина и его преступного окружения. На одном из допросов, уже будучи под следствием, бывший доноситель показал: «В прошлом 1748-м году летним временем пошел он, Каин, на Живой мост и купался с протчими, которых многолюдство, в том числе и вышеписанной Алексей Шинкарка, и между собою в шутках с того мосту метали товарищей своих нагих в воду, и между тем кинули одного графов Шереметьевых барана, которой и поплыл». Вероятно, именно об этом баране идет речь и в другом показании Каина: когда в помощь сыщику для поиска на стругах подозрительных людей была прислана команда солдат во главе с графом Шереметевым, на одном из стругов «оной граф Шереметьев… взял барана живого большова, который научен был битца»[453].
Излюбленным местом времяпрепровождения для многих подозрительных людей в 40-х годах XVIII века был дом самого «сыщика из воров» в Зарядье. Так, из протокола одного из допросов бывшего доносителя мы знаем, что «играть зернью, в кости и в карты на деньги, которую зернь содержал он, Каин, в том своем доме», к нему «прихаживали» «Журавлевой фабрики ученики Петр Ануфриев сын Волк, Дмитрий Михайлов сын по прозванию Маз, Пантелей Емельянов, Василий Базан, Алексей Фунтяй, Василий Налет, Филипп Иванов сын; Большого суконного двора ученики Никита Монах, Афанасий Иванов; Посольского двора ученики Иван Савельев сын Тинников, Михайла Наживин, Василий Коробов, Иван по прозванию Рот; беглые матросы Осип Соколов, Петр Серебряков, Василий Яблочков; боярской человек Сергей Тулья да незнаемо чьего двора беглой человек Дементий Васильев, да беглой же незнаемо какой человек Иван Буза и протчие, кто имянно сказать не упомнит»[454]. Отметим, что большинство из названных лиц были замешаны в различных преступлениях и известны по другим документам Сыскного приказа[455].
В доме Каина устраивались и прочие игры. Среди вещей, обнаруженных там при обыске, имелось некое «дубье». Объясняя его назначение, хозяин поведал о том, что он и его товарищи «палками игрывали в горотки»[456]. Однако круг забав, которыми развлекались сыщик и посетители его дома, играми вовсе не ограничивался. Беглый «фабричный» Осип Соколов, укрывавшийся там долгое время, на следствии показал: «Тому ныне третий год, как он, Соколов, во время побега жил у оного Каина, живущих у него боярского человека Сергея Тулью, да суконщика Алексея Шинкарку, да незнаемо чьего беглого боярского человека Дементья Васильева поил в пиве и кормил в каше дурманом>{51}, а для чего и с какого умыслу, не знает… а об оном Соколов нигде не объявлял беспамятством». Сам хозяин при «розыске» также повинился: «Живущих в доме ево боярского человека Дементья Васильева с товарыщи дурманом в пиве и в каше кормил», но утверждал, что делал это «в шутке, а не для какого умыслу»[457].
Матвей Комаров в литературном произведении о похождениях Каина описал, как тот праздновал Масленицу: сделал «позади Мытного двора снеговую гору, украся оную елками, можжевельником, статуями, и в некоторых местах обвешал красными сукнами, на которую во всю ту неделю собиралось для катания премножество народа, и происходили разные веселости…». В примечании автор добавляет: «…место сие, на котором была сделана гора, и поныне называется Каиновою горою». «А в последний день той недели, — продолжает автор, — собрал он человек до тридцати разного звания людей и велел на той горе представлять комедию, называемую „О царе Соломоне“»[458].
Эти любопытные сведения о масленичных играх находят архивное подтверждение. В одном из показаний против судьи Московской полицмейстерской канцелярии Воейкова доноситель, между прочим, упомянул: «Да после того, а сколько времени спустя не упомнит, просил он вышеписанного советника Воейкова, чтоб он дозволил ему в Зарядье для Масленицы зделать гору, что он ему зделать и дозволил, за что де он, Каин, подарил полдюжины фарфоровых чашек, да чулки шелковые белые, да сыну ево, Алексею, когда он приезжал на тою гору кататца и заходил к нему, Каину, в гости, дал две шапки круглые бархатные — одну зеленую, а другую голубую — и околоши куньи»[459].
Хотя показания Каина, в которых упоминалась бы комедия «О царе Соломоне», нам неизвестны, всё же имеются следственные материалы, подтверждающие, что в праздничные дни в 40-х годах XVIII века в московской преступной и околопреступной среде подобные игры устраивались. В святочные дни в конце 1741 года для сыска «мошенника» Матвея Цыгана подканцелярист Сыскного приказа Иван Фомин был послан «в Татарскую улицу» на двор «фабричного» Осипа Федорова. В «доезде» чиновник доложил, что «Максима Цыганова в том дворе не получили, и для того в сыску ево, Цыганова, взял (то есть привел в Сыскной приказ. — Е.А.) показанного Журавлевой фабрики суконщика Осипа Федорова да того ж двора жильца, у которого оной Цыганов спал в ызбе, Большого суконного двора ученика Михайла Коровина», добавив любопытные сведения: «Да при том же у оного Осипа Федорова взял незнаемо какова мужскова убору, з золотной бумагой и шумихой убраного, два хвоста лошединых, два порика — один белой, другой русой, семь харь, убраны в волосах лошединых с усами. И вышеобъявленных колодников и упоминаемое незнаемо какое платье и хари объявляю при сем доезде».
