Повседневная жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения - [101]
Король и королева-мать первыми подписали договор, а после них его скрепили подписями папский нунций Карло Морозини, Орацио Ручеллаи, приложивший руку за великого герцога Тосканского, и Бассомпьер.
Военный совет по поводу убийства Гиза
Генрих III внезапно удалился с приема и по потайной лестнице поднялся в свои покои. Там находился его тесный крут: маршал д'Омон, Никола д'Анжен, маркиз де Рамбуйе и его брат Луи, сеньор де Менте — нон, а также полковник Альфонсо Корсо. Король в последний раз спросил их мнение. Тремя голосами против одного присутствующие проголосовали за немедленное убийство Гиза, опасаясь, как бы лигисты не опередили их, ведь приближался День святого Фомы, на который Гиз назначил осуществление собственного плана. Небольшое число верных людей знали об этом: Бове-Нанжи, Луи де Бертон, сеньор де Крийон, отказавшийся к ним присоединиться, и, наконец, несколько депутатов Генеральных Штатов, верноподданных короля. Среди них — Батист де Ламезан, депутат из Коменжа, который и поведал нам о последнем собрании, состоявшемся ночью 20 декабря в кабинете короля. Произошел удивительный разговор.
«— Государь, пригласите в кабинет этих двух предателей, герцога и кардинала Гиза, чтобы убить их при входе.
— И не думайте об этом, сеньор де Ламезан, — сказал король, — я прослыл бы Нероном!
— Каким еще Нероном! Если вы их не прикончите, они прикончат вас… Вы не можете ни схватить их, ни судить. А вы первый судья в нашем королевстве… Лотарингские сеньоры виновны в преступлении против Королевского Величества в первую очередь. Прикажите их убрать, и они будут убраны».
Исполнение «казни» решили поручить Сорока Пяти.
Постоянные хождения в королевских покоях обеспокоили приверженцев Гизов. Чтобы все выяснить, герцог настоял на аудиенции с королем. 21 декабря в восемь утра король принял Гиза и попросил проводить его вместе с государственными секретарями до капеллы в саду, куда он ходил слушать мессу и причащаться. Гиз сказал ему, что предупрежден о том, что люди короля желают ему зла. Генрих III живо ответил ему: «Кузен, не думаете ли вы, что у меня столь злая душа?.. Напротив, заявляю вам, нет никого в моем королевстве, кого бы я любил больше или кем бы я больше дорожил, и очень скоро я вам убедительно это докажу». И он поклялся в своей искренности Плотью Христовой, которую собирался принять. Король еще некоторое время сохранял доброе выражение лица, но после мессы, закрывшись в своем кабинете, затопал ногами, пришел в необыкновенную ярость и с досады бросил на землю свою шляпу. И тотчас же повелел ускорить подготовку западни для герцога.
В середине ноября король распорядился устроить в просторных, никем не занятых залах чердачного этажа замка, прямо над его покоями, несколько небольших келий, предназначенных, как он говорил, для «отцов-капуцинов». Гизу, разумеется, доложили об этом, но он воспринял новость лишь как проявление монашеских склонностей государя, ведь одним из любимых развлечений лигистов было тешить себя мечтами о том, что скоро король уйдет в монастырь. В эти таинственные кельи, ключ от которых имелся лишь у него одного, король собирался провести по потайной винтовой лестнице в толще стены наемных убийц. Потом, для исполнения плана, тем же путем он намеревался вывести их в подходящий момент в свои покои, куда заранее должен был быть приглашен герцог.
Коварный план
Идеальным предлогом заманить к королю Низа был вызов на Совет. Как только план созрел, к Генриху III вновь вернулось хладнокровие, и он постарался любезно держаться с тем, кому готовил смерть.
В четверг утром 22 декабря он встретил герцога Гиза в комнате королевы-матери, принимавшей лекарства. «Король был очень доброжелателен и продемонстрировал герцогу его особый статус тем, что несколько раз весело заговаривал с ним, угощал драже из своей бонбоньерки и пробовал из его. В тот же день после обеда, тщательно скрывая свои коварные замыслы, король пожелал провести большую часть послеобеденного времени с этим принцем».
Вечером король расстался с герцогом, сказав ему: «Кузен, у нас очень много дел, которые нужно бы срочно завершить до конца этого года. Поэтому придите завтра утром пораньше на Совет, мы будем ими заниматься. Я вас покидаю, а вы мне сообщите, что вы решили».
В приказном порядке приглашенный на Совет герцог Гиз узнал, что совещание должно состояться рано утром, поскольку потом король собирался отправиться в свой загородный дом, расположенный в Ла Ну в одном лье от замка, на опушке леса Блуа.
Для исполнения задуманного требовалось несколько изменить взаимное сообщение королевских покоев. Во время заседания Совета герцога бы вызвали в кабинет короля. Выход из этого кабинета в зал Совета заложили, чтобы вынудить герцога пройти через спальню государя, где его и должны были поджидать убийцы.
У королевских покоев решили поставить дополнительную охрану, чтобы, как только герцог вошел бы туда, лишить его помощи своих людей.
Для этого тайно были отданы четкие приказания. Чтобы отъезд короля в Ла Ну выглядел правдоподобным, повозки должны были въехать во двор замка в 4 часа утра. А чтобы им был разрешен въезд, ключи от замка, которые обычно каждый вечер отдавали герцогу Гизу, как главному дворецкому Франции, следовало взять у него накануне, 22 декабря. После того как все члены Совета соберутся, двери замка должны были закрыть, и Никола де Гримувиль, сеньор де Ларшан, капитан гвардейцев-телохранителей, встал бы со своими людьми на парадной лестнице, сославшись на то, что ему надо обратиться к Совету с требованием выплатить жалованье его гвардейцам. А чтобы герцог не удивился, увидев его там, Гримувиль должен был сообщить ему вечером 22 декабря об этом своем намерении. Других телохранителей предполагалось расставить «на подъеме к старому кабинету», куда попадали из галереи Оленей, соединявшей второй этаж замка с садами.
Автор многочисленных исследований по истории Франции, лауреат Большой парижской премии 1982 года, член Французской школы в Риме и Дома Веласкеса в Мадриде Иван Клулас с большим успехом знакомит читателя с эпохой последних Валуа. Он блестяще и живо раскрывает образ самой невероятной женщины XVI века, фаворитки короля Генриха II — Дианы де Пуатье, герцогини де Валентинуа. В одиннадцатилетнем возрасте Генрих влюбляется в двадцатидевятилетнюю красавицу Диану, а когда ей исполняется 48 лет, делает ее герцогиней де Валентинуа и дарит дворец Ане.
Книгу И. Клула можно смело назвать уникальным исследованием. Это не просто биография таинственной и коварной Екатерины Медичи. Через призму ее личности автор дает широкую картину истории Франции в эпоху религиозных войн, кульминацией которых стала печально известная Варфоломеевская ночь. Екатерина Медичи стоит в центре этих событий – правит, плетет интриги, объявляет войны и заключает мир, казнит и милует. Для широкого круга читателей. Перевод с французского С. В. Пригорницкой.
Авантюрная жизнь семейства Борджиа, полная внезапных поворотов и неожиданных развязок, дает нам богатые сведения о психологии исключительных личностей, не дающих себе труда сдержать порывы своих страстей. Но их история интересна еще и тем, что их судьба неотделима от судеб мира: через призму их жизни мы наблюдаем великие потрясения конца Средневековья, революцию нравов и мышления, породивших современную эпоху.
Книга Ивана Клуласа посвящена, пожалуй, самой яркой личности на европейской политической сцене эпохи Возрождения - Лоренцо Медичи.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.