Повести о чекистах - [49]

Тонкие губы князя тронула улыбка:

— Подумал, Феденька, и об этом уже подумал.

— Так сколько же людишек надо? — озабоченно и деловито спросил Царь ночи.

— Человек пятнадцать, не меньше.

— Ежели дело серьезное… — Козобродов запнулся.

— Такого, Федор, — в голосе Разумовского прозвучала торжественность, — на Руси еще со времен Степана Разина не помнят.

— Ну тогда, — Козобродов аж растерялся на подобное заявление князя, а потом усмехнулся с недоверием и ответил, определенно: — Нету у меня их сегодня столько-то. Четыре-пять, на которых, как на себя… а остальные для счета, ежели…

— Для счета?! — осерчал на усмешку Федора Разумовский. — Да ты лучше послушай, какое дело-то.

Когда князь изложил Козобродову свой план, тот очень крепко озадачился заманчивой, да уж невероятно сложной задачей.

— Что, Федор, не хорош мой план? Чего молчишь? — проявил нетерпение Разумовский.

— Да-а, — протянул как видно не собравшийся еще с духом Царь ночи, — план-то уж больно хорош…

— Так в чем же дело?! — возвысил голос князь. — Разве это не по силам нам? Или пороха не хватит, или смелости? А может, только попов деревенских нам грабить да теплушки на «гоп-стоп» брать? А на настоящее мужское дело уже и неспособны?!

— Да погодите вы, Николай Павлович, — досадливо поморщился Козобродов, — что меня касается, любой ваш приказ исполню. Но где же столько людей взять, да на такое дело?

— А ты ищи мне их, ищи! — приказал Разумовский. А он умел приказывать, повелевать людьми.

— Буду стараться, ваше сиятельство, — отвечал, обретая уверенность, бывшему своему командиру бывший денщик, и в его взгляде проявилось былое восхищение: «Это ж надо замахнуться на эдакое! В чем душа, а порода-то княжеская!.. Эх, — подумалось, — а что, если выгорит!»

* * *

Чурбанов приехал в волостной центр уже затемно и без предупреждения. Мог бы и не застать Журлова дома: мало ли дел у начальника УРСа по волости. Но застал.

Постучал в окошко:

— Хозяйка, — постарался смягчить свой бас, — постоялец дома?

— У хате, сынку, у хате, — хозяйка у Николая была украинка.

Чурбанов, крупный мужик, на полголовы выше Николая, вошел в хату, шапкой волос задев за притолоку, и загромоздил собою всю тесную горницу. Заколебалось в подвешенной над столом семилинейке желтенькое жало огня, задвигалась по стенам и потолку расчетверенная тень. Хозяйка, женщина уже в годах преклонных, предложила гостю сидать на кушетку здесь же, в зальце, пока за перегородкой возился, натягивая амуницию, только вставший с постели постоялец. Сегодня у Журлова была запланирована ночная вылазка, потому, придя пораньше из отдела, он лег соснуть часика на два.

— Ну здравствуй, здравствуй, большой начальник! — загудел басом гость и протянул Николаю для пожатия руку.

— Здравия желаю, товарищ Чурбанов, — заулыбался, искренне радуясь неожиданному гостю, Журлов.

— Вы туточки трошки погутарьте, сынки, а я Зорьку свою доить пийшла, — засобиралась хозяйка. — Посля того мне до Нюшки зайтись, занемогла совсем соседка-то, расхворалась.

— Хорошо, хозяюшка, спасибо, — поблагодарил понятливую женщину Чурбанов. — Только недолго там, все секреты мы друг дружке быстро выложим.

— Гутарьте, гутарьте, сыночки, — уже из сеней, двигая щеколдой и гремя подойником, бормотала хозяйка, — а я вам и молочка парного подам…

— Ну что же, начальник, докладывай, — прихлопнув ладонью по столу, отчего опять взметнулся и едва не погас огонь в коптюшке, приказал не признающий никаких вступлений к серьезному разговору губчекист.

И Николай, отбросив готовое было сорваться «Ну что там нового в губернии?», заговорил об обстановке во вверенной его попечению волости, пересказывая по памяти последнюю, посланную им по инстанции бандсводку: там случилось то-то и то-то, задержаны те-то и тогда-то. Когда Журлов кончил, Чурбанов попросил показать ему копии докладных за время работы здесь за два с половиной месяца. Изучив, долго мял горстью тяжелый подбородок.

— Послушай, сынку, — позволил себе усмешку, — послушай… — И снова замолчал, перекладывая одну за другой бумаги. — Это что же выходит, Царь-то будто испугался тебя, а? Ни одной серьезной заявы, как ты здесь появился. Убийство на хуторе Туркиных в день твоего сюда приезда, и все. Как затаился, а?

— Конокрадство вот…

— Но это же не Царь, не его это занятие. И убийство исполкомовца тоже не его рук дело: ты ведь сам это дело распутал. То недели не проходило, а то…

— За ум, видать, взялся.

— За ум? И ты об этом спокойно говоришь! Когда такой волчара берется за ум, жди большой беды. Хорошо, ежели только за свой-то ум, а ежели у него еще и толковый помощник! Да-а, — Чурбанов долго и мрачно следил за огоньком лампы, — есть у меня сведения (откуда, я пока помолчу), — затевает Козобродов что-то новое, крупное, не по твоим волостным масштабам. И в этом деле есть у него руководитель, кто — это тоже пока помолчу… Понял? А тебя я хочу спросить: а что делать нам, пока они там кумекают? Дожидаться, пока он размахнется да ахнет? Не-ет, брат, это может аукнуться знаешь где?! Дорого может обойтись нам наше выжидательство. Дорого!

— А я и не жду, — с некоторой даже обидой в голосе возразил Журлов, — я работаю. Есть люди… Вот и сегодня ночью засаду сделаем. Третью ночь сидим.