Повести и рассказы - [96]
— Ко мне однажды пришёл мальчик.
— Кровавый?
— Нет, обычный старший мальчик во дворе подошёл. Дал мне таблетку, сказал, что её нужно обязательно съесть. Я и съел... До сих пор помню, как она медленно опускалась по пищеводу. А мальчик страшно вытаращил глаза и прошептал: «Зачем ты это сделал? Теперь ты навсегда умрёшь». И убежал. Он подходил к другим мальчикам, говорил им что-то на ухо, и все они на меня испуганно оглядывались. Я пошёл домой — умирать. Бабушке ничего не сказал, чтобы не волновать её раньше времени. Лёг на кровать. Прислушивался к организму. Иногда казалось, что начинает болеть живот или голова. Тогда я думал, что вот сейчас умру. Так до вечера. Потом заснул. На следующий день на всякий случай снова готовился к смерти. Выжил. Решил заняться психиатрией.
— А я буду зоологом! Мой самый страшный случай в детстве — с черепахами. Капа, не хочешь слушать, так уйди, я хочу рассказать Марку Семёновичу. В детском саду был живой уголок с черепахами. Я с ними возился, кормил, развлекал, очень их любил. А потом зимой ночью прорвало батарею, и они в кипятке сварились. Я в садик прихожу, вижу — всё затоплено! Хотел черепах спасти, а они мёртвые в луже плавают. Вот моё самое страшное! А папаню запугала в детстве Эсеркакаплан — привидение такое белое. Капа, твоя очередь!
— Меня пугали Недотыкомка и Енфраншиш. Но они в книжке живут.
— Давай книжку сожжём!
— Вдруг выскочат?
Юлю развлекали подобные разговоры. Ей нравилось, когда говорили о страшном — как об обыденном. Это означало, что «им тоже бывает страшно, к ним тоже приходят, я не одна такая; и раз они шутят и ужасам не поддаются, то и я справлюсь». Юле тоже было что сказать о детских страхах, но она не хотела страхами этими делиться, потому что в её мире монстры вели себя по-разному: одни действительно не выносили, когда про них смело говорили и громко называли по имени, тем самым выманивая, вытаскивая из тёмных нор на свет Божий, в котором они тут же теряли силу — таяли, гибли; а были и другие, опасные: они дремали на илистом дне подсознания, но просыпались, когда их пытались вспомнить, найти и представить себе. И приходили.
Тихая, неразговорчивая Юля остро нуждалась в том, чтобы вокруг неё шумели, смеялись, болтали о ерунде. Шумное развлечение она находила у Гадовых. Ей, выросшей в «престижной» обстановке Марка Семёновича с полировкой и хрусталями, старый дом на Литейном казался сказочной крепостью. Самыми странными персонажами, населяющими крепость, были дворник Трифон Иванович и управдом Сергеевна. Капа с удовольствием рассказывала Юле про их необычную жизнь; Лёха говорил, что мать привирает.
«Трифон Иванович был знаменитым скрипачом и плыл в своей резиновой лодке с подвесным моторчиком на гребне славы и успеха, когда его настигло страшное известие... — Капа задумалась. — Он узнал, что у него есть дочь, и живёт она в приюте для слепых детей». — «Капа, как узнал? Вещий сон приснился?» — «Нет, ему это сообщила ммм... давно забытая подруга юности, то есть нет, она померла, а перед смертью призналась священнику, что сдала слепую дочь в сиротский дом и сообщила имя отца. Трифон Иванович с хохотом пил шампанское в окружении поклонниц его музыкального таланта, когда в ресторан вошёл старый священник. Священник что-то тихо сказал баловню судьбы, тот побледнел и ушёл без шапки в метель. Трифон Иванович стал работать учителем музыки в приюте для слепых детей. Он узнал свою дочь, научил её прекрасно играть на скрипке, потом упал перед ней на колени и сознался, что он и есть её отец. Дочь от избытка чувств прозрела, обняла отца, вышла замуж за миллионера и уехала в Аргентину. А Трифон Иванович решил зажить скромной жизнью и пошёл устраиваться дворником к управдому Сергеевне. С чемоданчиком в руке он зашёл в старый дом на Литейном и вдруг услышал жалобные стоны. Его глазам предстало страшное зрелище: прекрасная дама застряла пальцами в почтовом ящике и никак не могла освободиться. А ящик горел ярким пламенем, ещё мгновение, и огонь охватит красавицу!» — «Капа, зачем она засунула руки в ящик?» — «Хулиганы бросили туда окурок, газета загорелась. Она хотела вытащить окурок, не мешай. Трифон Иванович достал из своего чемоданчика огнетушитель, погасил огонь и тем самым спас красавицу». — «Неправда вымысла! Неправда!» — «Управдом Сергеевна, ибо это была она, поселила своего спасителя в дворницкой. Ночью они смотрели, как кружатся звёзды, днём запускали воздушного змея. Однажды Сергеевна услышала, что кто-то плачет за дверью. В белой ночной рубашке и валенках управдом вышла на лестницу и попала ногой в кошачью еду. Плакал студент музыкального училища Виктор, сирота с третьего этажа. Его воспитывала тётка, которая не любила музыку. Виктор играл на баяне. Нужно было взять напрокат баян. Нужен был взрослый, который бы записал на себя баян. А баян дорого стоил, и тётка не хотела записывать на себя баян, потому что Виктор всё ронял и ломал. “Что же мне делать?” — повторял бедный Виктор. “У меня есть паспорт, я запишу на себя баян, — сказала управдом Сергеевна, — но за это ты всю жизнь будешь есть мои пирожки, перетаскивать шкаф и вешать занавески”. На том и порешили. Виктор стал хорошим баянистом, пел моряцкие песни, и все жили долго и счастливо».
