Повести и рассказы - [62]
В замке была тишина. Семён Иванович дремал на чердаке, мальчики читали, тётя Ася возилась, как мышь, в своей комнате, Анна Ивановна работала в залах. На следующий день Хомяковы уезжали к себе в Петербург. Тётя Ася решила купить плюшек, чтобы пить чай в поезде, взяла сумку, кошелёк и пошла в «Эконом». У магазина она увидела толпу взволнованных людей. Нина подбежала к ней, схватила за локоть и закричала в ухо: «Там ваш муж дерётся!» Бедная Хомякова растолкала галдящую публику. С ужасом глядя на сцепившихся в смертельной схватке борцов, она не сразу поняла, кто из них её муж. Оба были грязные, оба трясли бородами, оба тяжело дышали и смотрели друг на друга выкаченными глазами. «Я не могу его отпустить!» — кричал Хомяков. Из его носа текла кровь.
Привели полковника Алексея Петровича с ружьём. Это был высокий мужчина в майке, трениках, домашних тапочках, с гладко выбритым лицом и аккуратно зачёсанными назад волосами. Он приблизился к бьющимся и замер над ними в глубокой задумчивости. «Застрели его, что стоишь как столб, идиот!» — завопила Хомякова. «Не стреляй, Петрович, не надо!» — просили Валера и Анатолий.
Алексей Петрович постоял ещё немного, потом повернулся и пошёл домой. «Свяжите ему ноги», — молил Хомяков. Кто-то побежал за верёвкой. Толпа волновалась и гудела. Тут полковник вернулся — уже без ружья, которое он, видимо, оставил дома. Алексей Петрович наклонился над Остапом и крепко ухватил его за рога. «Вылезай!» — скомандовал он Хомякову. Тот ослабил хватку и, убедившись, что мужчина крепко держит Остапа, поднялся на ноги. Шатаясь, он пошёл прочь, за ним поковыляла трясущаяся жена. Её окликнули Валера с Анатолием. В руках они держали хозяйственную сумку, заполненную всякой снедью: тут были огурчики, хлеб, кефир, коробочка плавленых сырков, икра мойвы в майонезе. Из «Окуловских ведомостей» выглядывала полукопчёная колбаса. «Сумочка вашего мужа! Оська, бандит, не дал ему покушать. Какой подлец, тварюга! Ну, мы ему покажем!» Кулотинские алкаши восхищались Остапом как никогда.
12
Лунной ночью Анна Ивановна сидела на ступенях винтовой лестницы в восьмигранной готической башне. В открытое слуховое окно лился аромат цветущего жасмина. Мерцали звёзды. Дул крепкий ветер, и лес вокруг замка таинственно шумел. Из флигеля доносились стоны Хомякова. Анна Ивановна, всхлипывая, утирала слёзы. Рядом с ней сидел Семён Иванович. Он нежно обнимал её, гладил прекрасные рыжие волосы, целовал руки и синий подол, упавший на чугунное кружево. Он ей говорил нараспев:
(Андре Шенье. Пер. В. Бенедиктова)
13
Машина была подана. Водитель вышел покурить. С наслаждением затягиваясь вонючей сигаретой, он разглядывал здание красного кирпича. Семён Иванович, запихивая чемоданы в багажник, рассказывал ему вкратце историю музея. Из флигеля медленно, словно под звуки траурного марша, вышли Хомяковы. Тётя Ася вела под руку хромающего мужа. Анна Ивановна несла за ними сумки. Владик сердечно прощался с Петей. Неожиданно, когда Хомяковы уже уселись в машину и последние слова были сказаны, к замку приблизилась парочка — бородатый мужичок в шляпе и Остап, ведомый им на поводке. Хомяковы с каменными лицами захлопнули дверцы машины и подняли стёкла. Они решили, что хозяин пришёл просить прощения за Остапа. Но не тут-то было. Мужичок набросился на них с руганью, в его глазах стояли слёзы. Он указывал на потёртую, в ссадинах морду Остапа, грозил кулаком, кричал про суд и милицию. Таксист сел за руль, повернул ключ, но авто мистически не заводилось. Вдруг Остап наклонил голову и кинулся к машине. Хозяин еле его удержал. Хомяковы заорали. Таксист из окошка бросил Остапу бутерброд, на который тот, впрочем, не обратил внимания, и, матерясь, снова начал заводить машину. Вскоре она затарахтела и поехала. «Красавец!» — сказал таксист, взглянув в зеркало на удаляющегося Остапа. Посмеиваясь и качая головой, он врубил на полную катушку любимое радио. Такси мчалось по солнечной дороге среди вековечных елей. «Белая стрекоза любви, стрекоза в пути...»
14
Как только Хомяковы скрылись с глаз долой, Семён Иванович побежал в дом, Остап тихо подошёл к своему излюбленному месту под окном Анны Ивановны и лёг в кущи незабудок, а его хозяин примостился рядом. Зазвенел хрусталь. Воронин вышел, сияя, с бутылкой шампанского, Петя нёс бокалы. Раздался хлопок, полился пенный поток. Все стали чокаться. Петя впервые пробовал шипучее вино с обильной пеной. Мужичок пригубил, но пить не стал. «Не для православных», — подумал он, но вслух ничего не сказал. Анна Ивановна побежала за водочкой, принесла ему полную стопку и нарезанную колбасу. «А вот у меня есть закуска!» — сказал мужичок, вытаскивая из кармана бутерброд таксиста. Увидев, что Остап нюхает бокал с шампанским, мужичок вылил ароматное вино в морщинистую чёрную ладонь. «Пей, Ося. Зачем ушёл из дома? Зачем бросил стадо? Соперников не любишь? Так ведь старый ты уже, Ося. Видишь, потёрли тебя мордой об асфальт».
