Повесть о военных годах - [123]

— Я еще раз повторяю, — монотонным голосом говорил немецкий офицер, — румынская армия не стоит того, чтобы ее называть армией. Германия нуждалась в румынской территории и нефти, и мы мирились с плохими румынскими солдатами. И сейчас, если бы не русские, мы бы давно были в горах. Румынские войска не могут служить препятствием для нас.

— Брешешь! — загремел Котловец. — Не вам судить о настоящих солдатах! Разве вы или ваш фюрер видели когда-нибудь настоящих солдат? Мерзавца, обученного кричать «хайль!» и готового стрелять в женщин и детей, — вот кого вы называете настоящим солдатом! Я офицер армии, громящей вас, армии, состоящей из настоящих солдат, — я имею право судить, а не вы! Рыманешти — молодцы! Они сейчас знают, за что дерутся, и дерутся по-настоящему.

Немец внимательно выслушал переводчика. Переводчик перевел почти дословно, только заменив грубоватое «брешешь» более вежливым «неправда».

— Я знаю румын лучше русского офицера, — пожал плечами фашист. — Не могли же они научиться воевать за какой-нибудь месяц! Может быть, на русских выгоднее воевать? Но русские не дадут больше, чем фюрер. Русские ведь не признают «частной собственности», — криво усмехнулся немецкий офицер.

— Все объясняется очень просто, — вмешался румынский офицер. — Гитлеру мы служили под плеткой и пулеметом. Сейчас весь народ румынский воюет не за Россию, не за русских, а за себя, впервые за себя, за свою родину и свободу. Русские дали нам то, чего никто не мог дать: я говорю о праве бороться за свободу своей страны. Такую «частную собственность» Румынии русские признают и уважают, Вам не понять этого.

Немецкий офицер еще раз вытер пот на лбу и приготовился возражать.

— Замолчите! — резкая команда заставила всех обернуться. Полковник СС, встав, стряхнул на пол обрывки носового платка. — Я приказываю прекратить болтовню. Господин капитан, — обратился он к Котловцу, — делайте с нами что-нибудь: расстреливайте или допрашивайте. Агитировать нечего, я тоже солдат. Предупреждаю: прежде чем меня убьют, я могу дать очень ценные сведения военного характера; может быть, они стоят моей жизни.

— Вы ошибаетесь, полковник, — подчеркнуто вежливо ответил Котловец. — Мы не убийцы и пленных не убиваем. Жизней ничьих не продаем и не покупаем. Вообще вы обратились не по адресу. Они вас взяли, — Котловец указал на румын, — они и распорядятся вашей судьбой.

— Но у меня ценные сведения, они могут заинтересовать ваше командование! — настаивал эсэсовец.

— Вот к этому у меня есть маленькое замечание, если позволите. — Котловец говорил удивительно вежливым голосом. — Вы сказали: «Я тоже солдат». Мне кажется, вы напрасно назвали себя солдатом в тот момент, когда предлагали продать «ценную» военную тайну за вашу жизнь. — Котловец круто повернулся на каблуках, пожал румынам руки, поблагодарил их за помощь и вышел.

Выслушав переводчика, полковник отшатнулся, как от удара, побледнел и закусил губу.

К НОВЫМ РУБЕЖАМ

Начался тяжелый марш через Альпы по горным дорогам Трансильвании. Не отрываясь, смотрели мы на живописные горы в зеленом кудрявом уборе, на глубокие ущелья с извивающимися по дну быстрыми, холодными речками и на широкие долины с крохотными домиками и виноградниками на склонах гор.

Асфальтированные дороги поднимались на вершины гор по спирали и также спускались в долины. Слева от дороги зачастую высились отвесные скалы, справа за небольшим искусственным барьером — обрывы и пропасти.

Трудно было вести машины по этим узким, извилистым дорогам. Дорога вверх представляла бесконечный левый поворот, а спуск с перевала — такой же правый. Не уследит водитель за дорогой — и на полном ходу вместе с машиной свалится в пропасть. Вот навис над пропастью танк: то ли задремал механик на показавшемся ему легким спуске, то ли вышла из подчинения машина, но, остановленная на полном ходу, она закачалась над пропастью. Еще одно движение — и свалится. Танк покачивался, как бы проверяя равновесие. Замер экипаж танка, повисшего над пропастью: выскочить-то можно, но не будет ли малейшее их движение тем решающим толчком, который нарушит равновесие и сбросит танк с обрыва? Наконец, качнувшись несколько раз, танк застыл на месте. Осторожно, даже не разговаривая, выбрался экипаж из танка. С задней машины бросили трос. Тяжелые крюки зацепили удивительно мягко; около танка ходили чуть ли не на цыпочках. Кто знает, на каком волоске держится это хрупкое равновесие?

Потихоньку натянула трос задняя машина. Только когда танк уже твердо опирался на траки гусениц, лежавшие на земле, легко вздохнули и командир танка, повисшего над пропастью, и другой: тот, что его выручал. Ведь сорвись передний танк, вряд ли удержался бы над обрывом и другой, связанный с ним крепким тросом.

Наконец мы спустились в долину с быстрой речкой и ярко-зелеными полями. Бригада остановилась на отдых в живописном горном селе Жаблоницы. На склонах гор, куда ни глянешь, виноградники и кукуруза. В узенькую прозрачную речку, весело прыгавшую по отшлифованным ею камням, впадало несколько ручейков с кристально-чистой водой, тоненькой струйкой бежавших с гор. По берегам ручейков и самой речки природа создала такие красивые аллеи, такие овитые плющом живые беседки, какие и не снились художникам.