Повесть о военных годах - [103]

Недолго пришлось мне ждать в открытом «виллисе» на развилке дорог среди высокой кукурузы. Вскоре появилась в долине пыльная, ревущая десятками моторов колонна. Едва успела остановить стремительно выскочившие из-за поворота танки охранения. Следом за ними на головной машине батальона подошел Ракитный. Получив задачу, он просиял.

Я стояла в машине, показывая вытянутой рукой направление. В двух-трех метрах, обдавая меня комьями сухой земли и горячим воздухом, разворачивались, занося правый борт, танки, и командиры уже издали приветливо махали рукой. Следом за последней машиной понесся и мой «виллис».

Ракитный остановил батальон на обрывистом берегу, перед мостом. Справа, оттуда, где находился Колбинский, до нас доносился шум боя. Донесся он и до суетившихся у моста гитлеровцев, и если до сих пор их переправа шла более или менее организованно, то близкие выстрелы танковых пушек, как хлыстом, подстегнули неприятельских солдат. Все смешалось. Побросав оружие, давя друг друга, ничего не разбирая на своем пути, бежали солдаты гитлеровской армии к спасительному мосту — дороге на тот берег, берег еще союзной им Румынии. Давка была на мосту, давка у моста.

— Свистопляска какая-то! — пожал плечами Ракитный. — Попробуем пробиться. Мост надо взять как можно скорее.

— И зачем им суетиться, зачем суетиться? — пожал плечами лейтенант Маркисян. — Все равно уходить некуда; не сейчас, так через час сдаваться придут. Такой народ непонятливый, сдавались бы сразу — и им спокойней, и нам волынки меньше.

Взвод лейтенанта Маркисяна был послан комбатом в обход Леушени, но, не найдя удобного спуска с высокого обрыва, Маркисян был вынужден присоединиться к Ракитному.

Ракитный собрал командиров.

— Левее спуск, — сказал майор. — Попробуем захватить мост с ходу. В такой давке, если удастся проскочить на мост, можно добраться до Румынии раньше, чем немцы разберутся, в чем дело. Идти на максимально возможной скорости. При подходе к мосту дать две-три длинные пулеметные очереди.

Обезумевшие от страха солдаты противника не обращали внимания ни на танки, ни на пулеметные очереди: должно быть, решили, что это их собственные танкисты пулеметным огнем пробивают себе дорогу. Все новые и новые толпы бежали к мосту. Они были уже не перед танками, а вокруг них.

У моста батальон был вынужден остановиться перед сплошной колышущейся серо-зеленой массой.

— Назад! — приказал Ракитный. — Назад!

Танки отошли в сторону. Ракитный открыл люк.

Окинув быстрым, испытующим взглядом подбежавших офицеров, он вызвал добровольца идти на мост.

Первым вышел гвардии лейтенант Мишаков. Из-за широкой спины своего командира выглядывал девятнадцатилетний механик-водитель Чижиков — Чижик, или «Полтора аршина от земли», как еще называли его танкисты. Очень хотелось Чижику, чтобы его танк пошел на мост в бой — первый серьезный в его, Чижиковой, жизни бой. Ясные большие голубые глаза старались поймать взгляд комбата. Нарушить дисциплину и вмешаться в разговор командиров он не мог. Но ведь ни в каком уставе не возбраняется смотреть, только смотреть… и умоляющие глаза его были красноречивее слов.

— На мост пойдет взвод Мишакова, — решил Ракитный. — Лейтенант Протченко! — обернулся майор к другому офицеру. — Вы атакуете толпу у моста, гоните в сторону, пусть бегут обратно к Леушени, вдоль реки, куда хотят, хоть к дьяволу! Войско это надо разогнать. В такой свалке мост не то что атаковать, даже разглядеть невозможно. Мишакову быть в готовности. Как только Протченко очистит дорогу, вырваться на мост и на максимальной скорости проскочить его. На том берегу в первую очередь надо обезвредить саперов противника.

Лейтенант Протченко очень скоро довел до сознания гитлеровцев, что на мост их все равно не пустят. Они отхлынули от моста и бросились прочь. Справа вдоль реки катилась встречная лавина, атакованная батальоном Колбинского. Как волны, ударились друг о друга гонимые справа и слева толпы врага, и, как волны, мелкой рябью рассыпались они по лугу, разбегаясь веером в общем направлении — к реке.

Тогда на мост пошел первый танк.

Ведомый маленьким механиком-водителем танк, не снижая скорости, прошел первый пролет… второй… До чего же длинный мост!..

Покусывая нижнюю губу, Ракитный, не отрываясь от бинокля, изучал берег за рекой, оглянулся, окинул взглядом свои танки и снова посмотрел на мост, как бы что-то взвешивая; на лбу майора залегла изогнутая складка.

— Эх, пехоты маловато! — вздохнул майор. — За пятьдесят солдат пехоты с простыми винтовками отдал бы сейчас целый взвод танков с их тяжелыми пушками.

Я прямо-таки вытаращила глаза: «Чтобы командир танкового батальона готов был отдать взвод танков за пехоту?..»

Между тем танк Мишакова дошел уже до середины моста. Вдруг сильнейший взрыв потряс воздух. Полетели вниз балки, бревна, и вместе с ними, скрытый в пыли и дыму, танк рухнул в воду. На секунду оцепенев, забыв об опасности, танкисты бросились к реке. Искалеченный мост, как большой зверь с переломанным хребтом, неловко повернувшись, лежал в реке. Взволнованный взрывом, плескался Прут, а среди обломков, к нашему удивлению и несказанной радости, плавал экипаж затонувшего танка. Оставив люки открытыми, танкисты смогли вынырнуть на поверхность. Плавать умели трое, а маленький Чижик беспомощно барахтался в воде, пытаясь ухватиться за обломки, но под руку попадалась всякая мелочь, и Чижик уже раза два скрывался под водой.