Повесть о светлом мальчике - [35]

Местные небольшие чиновники в эти дни здорово наживаются. А если очень большой чин появится — он всю округу оберет. Обычай этот, говорят, был установлен китайскими чиновниками в пользу богдыхана.

Кончив молитвы и приветствия, все отправились в аал и принялись угощать друг друга табаком, обмениваться мелкими подарками.

В этот день никто даже на меня, отвергнутого сироту, не глядел с презрением, никто не ругал меня и не прогонял, как обычно. Сегодня я был счастлив, грудь моя дышала легко, глаза просветлели, я как равный и с радостью протягивал для приветствия руки и самым старшим и самым маленьким.

В каждой юрте сегодня на медленном огне в самой большой чаше варилось мясо. Вся посуда была наполнена вкусной едой. Все пели, шутили, смеялись и радостно приветствовали друг друга. Сегодня ни одна юрта не должна была остаться без гостей, без угощений. После угощений начинаются игры, а после игр все собираются в одной юрте и снова угощаются. Каждый получает, сколько он хочет, сколько может съесть.

Бывали случаи, когда устраивались состязания в еде — кто больше съест. Такие состязания старались проводить у богатых, но скупых хозяев. Для хозяина считалось большим позором, если какой-то гость скажет, что он еще не сыт, если угощения не хватит. Дополнительно в присутствии гостей готовить не полагалось.

Среди участвовавших в празднике был один очень скупой богач, Херик-Кожай. Когда мы были на угощении в какой-то юрте, я случайно услыхал, как четыре парня, работавших ранее у Херик-Кожая в батраках, сговорились опозорить его перед народом.

Шел третий день празднеств. После игр и состязаний обед был назначен у Херик-Кожая. Там-то парни и хотели наказать и высмеять своего прежнего хозяина.

— Знаете, какого зверя зарезал на праздник Херик-Кожай? Тощую двухгодовалую козу, у которой нога была повреждена летом. Говорит, мол, на празднике богачи почти не едят, а для голодранцев сойдет и это.

— А как он батраков кормит? Даже овечьи выкидыши приказывает коптить, а после варит. Что батраки! Их и семья его ест, до того он скуп.

— Жадному баю лучше обеднеть, а безрыбному озеру лучше обмелеть!

— Осенью за пастьбу он обещал мне козу с козленком, а где они у меня? Во время окота — сами знаете, сколько хлопот, когда окот идет, — волку удалось отбить одну козу. Вот он и не дал мне ничего…

— Проучим его, договорились? — подвел итог самый старший из них, Хургул-оол.

— Э-э, молодцы ребята! — вырвалась у меня похвала.

Но парни не обратили на мои слова никакого внимания, и я следом за ними вошел в юрту Херик-Кожая, даже подпрыгивал, предвкушая увлекательное зрелище.

Люди уже сидели густо, хозяин раздавал угощение. Я пробрался вперед и заглянул в чашу. Жира оставалось маловато, да и вообще чаша была наполовину пуста. Значит, у парней есть все шансы выиграть.

Парни сели неподалеку от дверей, где было место. Хургул-оол встал, развернул свою квадратную, как аптара, грудь и обратился к хозяину:

— Брат мой старший, хозяин! Тут нас четверо твоих младших братьев, налей-ка, пожалуй, нам в одну чашку на всех. А то у тебя что-то рановато дно чаши с половником разговаривать начало.

Присутствующие острия своего внимания направляли то на Хургул-оола, то на хозяина. А тот стоял как каменный столб с черпаком в руке, а какая-то незаметная кисть малевала его лицо желчью. Первой опомнилась его жена, засуетилась, с трудом двигая свое ожиревшее, словно у горного индюка, тело.

— Э-э, старик, да ты своих шутников не узнал? Возьми корыто, наполни тоем, подай гостям.

Хозяин, так и не найдя, что сказать в ответ, стал наполнять большое деревянное корыто угощением. Присутствующие перестали есть, приготавливаясь смотреть, как медведь и лев состязаться станут. Самый старший из гостей сказал:

— Ну что ж, Херик-Кожай, парни показали тебе свои желудки, а тебе придется показать им свое благородство. Пригласи их на почетное место, пусть сядут повыше, чтобы всем было видно.

Парни прошли вперед, хозяин подал им ложки, налил в корыто супу и сложил туда же все жирные куски. Примерно с ведро еды туда вместилось. Хургул-оол перемешал еду, сказал:

— Ну, ребята, не стесняйтесь и не спешите. Времени нам не занимать, а кроме наших желудков, никакого другого добра на этом свете мы не имеем.

Хозяйка, выручая растерявшегося мужа, весело покрикивала на него:

— Эй, эй, вон маленькие гостечки позади тебя без угощения сидят! Вон у девушки еда кончилась! Давай поворачивайся во все стороны, да попроворней!..

…Парни тем временем добросовестно все съели. Хургул-оол, порывшись в корыте, сказал:

— Что, молодцы, эти кишки не едятся? Ну, давайте у хозяина добавки просить!..

До этих его слов в юрте держалось какое-то ожидающее молчание, а тут грянул хохот. Хозяин, уже не в силах сдерживаться, заорал на парней:

— Раз уж вы такое задумали, надо было предупредить!

Он посмотрел в пустую чашу и превратился в тело, покинутое душой. А хозяйка запричитала:

— Да что, на тебя верблюд наступил? Предлагай гостям сварить новое угощенье! Вон сколько жирного мяса в барбе!..

Хургул-оол спокойно перебил ее:

— Ладно, ребята! Что обижать хозяев? Они заготовили много жирного мяса не для гостей, а для себя. Пусть будет так. Очистим-ка до дна корытце да пошли играть! А угощенья и в следующей юрте много.