Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей - [12]

Другие бригады расчищали русло и заготавливали камень. Малыши отыскивали камешки себе под силу, азартно набрасывались на них, выкатывали, тащили и складывали в кучи на берегу. Дело явно нравилось им, крик и шум звенели в прозрачном осеннем воздухе.

Многие сняли ботинки и штаны и доставали камни прямо из речки. У этих ребят уже вымокли и рубашки и трусы; да и брызг летело во все стороны подозрительно много, гораздо больше, чем, по мнению директора, требовал технологический процесс. А два сорванца попросту дрались из-за камня, который хотелось тащить каждому из них.

По тропинке вдоль берега гуськом важно шествовали первоклассницы. К ужасу своему, Юхан Каэр увидел, что каждая несет в подоле по нескольку камешков. В подолах! Интересно, что-то скажут их мамаши на ближайшем родительском собрании! Поскольку директор Каэр давно овдовел, он немножко понимал, что такое стирка…

Начальственным оком он начал разыскивать пионервожатую Калдма, которой было поручено руководство малышами. Обнаружил он ее без труда: Эви Калдма тоже трудилась посреди речки с группой ребят и… взрослых.

Они были так увлечены своим занятием, что даже не обратили внимания на директора, остановившегося на берегу. Они выкатывали из ручья огромный валун. Душой этого предприятия была сама пионервожатая. Она звонко командовала, размахивая руками, поминутно отирая со лба то ли брызги, то ли капли пота. Брюки, блузка, даже галстук и волосы пионервожатой намокли. Завиток, всегда задорно свисавший на лоб, тоже намок и приклеился к виску. Поперек лба шла жирная красная полоса — глина, что ли…

Возле Эви директор с огорчением увидел физика Пихлакаса, которому было поручено разметить площадку котлована. Физик выглядел несколько приличнее, хотя тоже успел перемазаться глиной. Сейчас он подсовывал под валун какие-то жерди.

— Рычаг первого рода… — донеслись до директора его слова.

С другого бока возле камня трудились председатель совета строительства Андрес Салусте, тракторист Аугуст Мёльдер и три девочки, в одной из которых Юхан Каэр узнал собственную дочку Юту. Одного взгляда на ее новое платье директору было достаточно, чтобы схватиться за голову.

— Подается! Качнулся! — восторженно закричала Эви.

— Пошел! Пошел! Ноги берегите! — во всё горло заорал Пихлакас.

— Раз, два, взяли! Чуть подали! Не ленись! Навались! — нараспев выкрикивал Аугуст Мёльдер.

Андрес Салусте тоже вместе с ним кричал: «Не ленись! Навались!» — и вместе с Аугустом кряхтел, изо всех сил налегая на камень.

Валун, тысячелетия пролежавший на своем привычном месте, качнулся, тронулся и покатился к берегу, подталкиваемый дюжиной неодинаково сильных и умелых, но одинаково старательных рук. При этом Юта наваливалась на валун животом. Это было ужасно. Ее платье! Неизвестно, отстирается ли оно теперь.

А валун прокатился метра полтора и прочно засел. Опять Пихлакас подсовывал под него жерди, опять Юта наваливалась на камень…

Каэр решил вмешаться, шагнул вперед, но едва не упал, зацепившись за какой-то колышек. Нагнулся, выдернул его и… И прочел на колышке сделанную каллиграфическим почерком Пихлакаса надпись: «Левый угол котлована». Ага, значит, разбивка все-таки сделана… Вон и другие колышки видны неподалеку…

Оказывается, этот валун попал чуть ли не на ось сооружения. Конечно, его нужно вытащить. Но как же Эви бросила остальных ребят без присмотра?..

Юхан Каэр втиснул колышек обратно, постукал по нему каблуком и решительно подошел к самой воде. Жаль, что здесь ребята. При них непедагогично указать учителям на их промахи. И, честно говоря, жалко портить настроение пионервожатой — уж очень она старается.

Поскорей бы они развязались с этим камнем. Почему же он не двигается? Так и есть, уперся в плитку известняка и ни с места. А они стараются перекатить валун. Зря надрываются. Нужно вытащить этот известняк, только и всего. Вот я сейчас…

Директор ступил на ближний камешек осторожно, чтобы не замочить ботинок. Тут же он поскользнулся и влез обеими ногами в воду. Крякнув, скинул пиджак, положил его на берег и, сердясь уже на самого себя, полез вытаскивать из ручья кусок известняка, затормозивший движение валуна.

Ему казалось, что в этой проклятой речонке безвозвратно тонет его авторитет. Но он уже не мог отойти. И, когда валун снова покатился, Юхан Каэр тоже подталкивал его рычагом первого рода. И он был вознагражден радостными взглядами и улыбками всех окружающих. А Юта прямо-таки восторженно воскликнула:

— Ах, папа, какой ты у меня молодец!

И когда отец с дочерью шли домой, Юхан Каэр ворчал только для порядка.

— Перемазалась, как дошкольница! — говорил он, счищая с платья дочери присохшую глину. — Нельзя же так! Все-таки ты уже взрослая!

— Да, папа, — кротко ответила Юта. — Тебя тоже почистить или ты так и пойдешь?

Юхан Каэр рассмеялся и махнул рукой.

В этот вечер все расходились по домам гордые и радостные. И совсем не страшно, что дома всплескивали руками встревоженные мамы: мокрое удалось высушить, грязное — отстирать.

А Хельги Салусте, взглянув на сына, молча достала из сундука старенький, но чисто выстиранный комбинезон своего покойного мужа. Молча она приложила комбинезон к плечам Андреса. Конечно, еще чуть-чуть великоват… Но если укоротить брюки и рукава…