Повесть о Сашке - [51]

— Предположим, так и было. И что, тебе легче будет, если по окончанию войны тебя не медалью наградят, а в лагерь для малолетних преступников отправят?

— Может не легче, но честнее.

— Честнее? Погоди и время все по своим местам расставит.

— Я может, не хочу ждать.

— Не хочешь, а придется. В общем, так, кончай дурака валять. У нас тут немцы на хвосте. Мы с ними, а не с твоим отцом сейчас воевать должны. Пени прекратить, гитару мне на хранение сдать и идти чистить оружие и готовиться к предстоящим операциям.

— Так я же…

— Никаких разговоров и срочно найди мне начальника разведки, пусть придет ко мне.

— Ладно.

— Не ладно, а «так точно» и бегом.

Через несколько минут начальник разведки был в землянке у Вольского.

— Михаил Петрович, вы меня вызывали?

— Да, Михалыч, посоветоваться надо. Какое у тебя мнение о присланном комиссаре?

— Сложно сказать.

— Но все же.

— Вроде он дисциплинированный и принципиальный, но с червоточинкой.

— И в чем это выражается.

— Какая-то в нем натянутость и настороженность чувствуются.

— Это к делу не пришьешь, мало ли, что у человека на душе. Мало мы его, пока знаем.

— Это точно.

— Но ты сделай вот что. Объяви, что мы меняем дислокацию отряда. Сегодня же вечером отправляемся в район деревни Рябухино.

— Это зачем? Какое Рябухино?

— Ты объяви. Я тебе на карте, место нашего лагеря там покажу. Так надо.

— Надо так надо, объявлю всем.

— Хорошо. И второе проверь еще раз документы у комиссара и радиста, с которым он пришел. Сделай это не заметно, не привлекая к ним персонально внимание.

— Как же это сделать, не привлекая внимание?

— Собери документы у всех партизан, как бы для составления списка перед изменением дислокации отряда. Если будут ворчать, скажи, что это приказ из штаба партизанского движения.

Глава 30

— Что за приказы вы отдаете? И почему я об этом ничего не знаю, — с этим вопросом ворвался комиссар в землянку Вольского.

— Вы, о чем собственно говорите?

— Вчера вы отдали приказ о срочной передислокации отряда. На мой взгляд, это не было ничем обусловлено. Ну да ладно, это ваше право. Но потом мы остались стоять на месте, без объяснения причины.

— Все точно. Это был мой приказ.

— Но люди нервничают, такое непонятное дерганье, подрывает уверенность бойцов, а я им не могу ничего объяснить, так как и сам не знаю причину ваших странных поступков.

— Я думаю, ничего страшного, если с изменением расположения отряда мы немного подождем.

— И чего мы будем ждать?

— Возвращения начальника разведки с его отрядом.

— Зачем?

— Нужны данные.

— И какие сведения он должен принести?

— Очень важные.

— Мне хотелось бы точнее. Ведь я в отряде второй человек по должности после вас, поэтому я должен быть в курсе событий. Плохо если вы от меня будете что-то скрывать.

— Ладно. Начальник разведки сообщит мне, проявят ли немцы сегодня активность в районе деревни Рябухино.

— Да и что это будет означать?

— Это подтвердит сведения, что у нас в отряде предатель, активно работающий на немцев.

Комиссар отряда от такой новости на секунду застыл, а потом буравя глазами командира отряда спросил:

— Вы сказали, что это подтвердит сведения. Значит, у вас были какие-то еще подозрения или донесения.

— Да были.

— И, позвольте вас спросить, какие же?

Оба мужчины стояли, пристально глядя друг на друга. Это длилось почти минуту.

— Об этом я вам до прихода разведчиков сказать не могу.

— Вот как? Может быть вы и меня подозреваете?

— Я обязан подозревать всех, особенно тех, кто у нас недавно.

— И что, если начальнику разведки покажется, что немцы в районе деревни Рябухино зашевелились, вы будете делать? Сразу начнете аресты, допросы? А вдруг это ошибка или совпадение?

— Вот тогда-то мы и начнем разбираться по-настоящему.

Когда комиссар вышел, Вольский велел позвать Юрку.

— Что опять морали читать будете? — с вызовом сказал парнишка.

— Нет. У меня для тебя важное задание.

— Какое?

— Проследи за комиссаром и если он будет общаться с новым радистом, посмотри, что этот тип будет делать.

— Как же я посмотрю, ведь я в рации не бум-бум, да и азбуки Морзе не знаю.

— Нет. На нашей рации он работать не будет. Я ее приказал временно принести в мою землянку. Возможно, он отлучится куда-то из расположения отряда или каким-то образом попытается подать знак.

— Какой знак?

— Ну, уж не знаю. Встретится с кем-то или еще что.

— Еще что, это к примеру, воздушный шар вверх запустит или ракету?

— Ну и фантазия у тебя. Откуда здесь может быть воздушный шар? Но в целом мыслишь ты верно.

— И тогда, что? Арестовать его?

— Нет. Никакой самодеятельности, просто доложишь мне и все. Отправляйся и старайся быть незамеченным.

Михаил Петрович вышел из землянки размять ноги и проверить посты. В такое напряженное время проверка караула дело не лишнее. Он подошел к первому посту, поговорил с бойцами, потом ко второму.

— Никто из лагеря не выходил? — спросил у молодого парня стоящего в охранении.

— Я видел, только нового радиста, он сказал, что выполняет задание комиссара.

— А еще кто-то был?

— Мне показалось, что за ним кто-то еще шел, но кто это я не разглядел. Надо было вам доложить?

— Ладно, будем считать, что доложил, — сказал Вольский, а сам подумал: «Вот и началось, но пока нечего людей тревожить. Юрка и начальник разведки вернутся, тогда и разбираться будем».