Повесть о последнем кранки - [28]

— Она уже родила.

Помотал головой и, не дожидаясь ответа, медленно побрел прочь. Наверное, он всю ночь здесь просидел. Не Эмрэг, не я, не государь, а бесправный заложник. Я осторожно открыла дверь. Она была не заперта. В опочивальне было тихо, еле слышно перешептывались няньки. Лайин, едва ли не белее простыней, спала. А рядом с ней на широкой постели уютно посапывал красненький сморщенный младенец. Нянька опасливо поглядывала на прокравшуюся сюда нелюдь, но я не прикоснулась к малышу. Спросила только:

— Она назвала его?

— Да, сударыня, — шепотом ответила нянька. — Арнаэр. По отцу и дядюшке. Покойник большой полководец был, герой.

Я кивнула. Мать дала имя. У нас было принято, чтобы со стороны отца давала имя какая-нибудь из его ближайших родственниц. То есть, сейчас это была я. Я назвала его Унэрайэ. Он ведь и был двух кровей. Арнаэр Унэрайэ. Я не знала, растут ли здесь эти цветы, но решила поискать и принести их Лайин и малышу.

Проснувшись, брат был куда спокойнее. Хотя то еще было спокойствие. Так выглядят опоенные дурманным зельем люди, но ведь я ничего такого ему не давала. Наверное, он был полностью вымотан. Я долго добивалась от него ответа. Наверное, я очень надоела ему, и он, под конец, сдался, хотя и с великой неохотой.

— Эмрэн, — с какой-то смертной тоской в голосе сказал он, — я ведь кранки. Я знал свою судьбу. Вчера должен был погибнуть я. Да все и шло к тому — я или Лайин. Зимарун никому не могла помешать, это не цель для убийцы. Но ведь я знал, что убьют меня. А вот — я жив. Я не знаю, кранки я теперь или нет. Я не знаю, не солгал ли мне Оракул. Я не знаю теперь, сбудется ли то, за что я заплатил. Я ничего не знаю! Раньше я был уверен — сбудется. Я всю жизнь положил на это, я этой уверенностью только и жил, а теперь я ничего не знаю!

— У тебя родился сын, — сказала я. Больше я не знала, что сказать. Никогда не чувствовала себя такой растерянной.

— Сын, — кивнул он. — Так и должно было быть. Но он должен был родиться до Амланна. Все не так. Раньше я знал, что он будет жить и станет королем. Что в его руке будет мир в Дзайалане. Теперь я не знаю, проживет ли он дольше завтрашнего дня. И Дзайалан того-гляди взорвется войной, невиданной со времен Менрета-кранки. Если бы были хоть какие-нибудь боги, хоть бы божонки, которым я мог бы молиться, я молился бы… Я боюсь. Я боюсь… — его трясло.

Я молчала. Затем взяла его за руку.

— Попробуй жить, как все остальные. Ведь судьбу можно взять за загривок и не прося ее у Оракула. Помнишь поговорку — свой узор каждый ткет сам? Может, попробуешь? Как я? Попробуешь добиться?

— Нет. Я устал. Сестра, я хочу быть уверенным, что все мое не пойдет прахом. Я готов взять судьбу за загривок, но я хочу быть уверенным. За это я и платил. Мне остается только еще раз навестить Оракула.

У меня холодок прошел по спине.

— Пойдем, посмотрим на твоего сына, — сказала я, помолчав. — Я назвала его Унэрайэ.

Я надеялась, что сын отвлечет его от смертельной затеи. Эмрэг коротко улыбнулся и кивнул.

XXIX. КИМ

Мы все отправились в Саллан, забрав с собой тело госпожи Тимарэт. Инетани должны быть погребены на салланской земле, такова традиция. Перед нашим отъездом государь сказал, что королевские войска будут стоять близ Шаннита, в Ильвейне, и что вести их будет Руэнир син-Имтеран, полководец старый и заслуженный, воевавший вместе с Эршау и Зуалером. Однако я прекрасно понимал, что если дойдет до призыва ильвейнских войск, то это будет конец всему, ради чего трудился мой господин. Я прожил эту осень как в кошмарном сне. Я боялся за господина. Я боялся за Эмрэн. Я боялся за Лайин. Хуже всего было то, что по салланским законам она не считалась женой моего господина. Для этого их должны были обвенчать здесь, в Саллане, по закону кранки. Я был даже рад этой сложности — пока он будет думать о том, как бы все это решить, он не станет мучить себя другими вопросами. А он сделался непереносим. Раздражался по пустякам, иногда впадал в какую-то апатию, а временами им овладевали приступы бешеной деятельности — неважно какой. Эмрэн из-за брата постоянно была в напряжении. Я чувствовал себя лишним. Эмрэн как-то сказала мне о брате — он готовился к славной смерти, а получил серую жизнь. Все удалось. Герой стал не нужен. А если герой не нужен, он должен умереть. А Эмрэг-кранки жил… Мне было хорошо только в гостях у Дорана. В его землях теперь жило много ильветтар, как и инетани. Похоже, именно здесь все получалось так, как хотел бы мой господин. Потом именно Доран и его люди…

XXX. ЭМРЭН

Зима в том году была ранняя, хотя и не холодная. Лайин приехала ко дню солнцеворота, и мы устроили нашу, дзайаланскую свадьбу. Теперь маленький Унэрайэ стал законным наследником Эрнаэша и земель Эмрайнов. Лайин сильно изменилась с тех пор, как мы расстались. Она стала как-то взрослее и добрее, что ли. Не могу сказать точно, но, по-моему, брат теперь не был ей противен. По крайней мере, он не был ей безразличен. Но, к сожалению, Эмрэгу было все равно. Он не рыдал по Зимарун, не просиживал дни и ночи на ее могиле, как говорили потом, но вспоминал он ее часто. И не по-доброму. Я помню наш последний разговор перед тем, как он уехал.