Повесть о мужестве - [19]
— Милый мой, Путимов Павел, да вы как с неба к нам свалились! — воскликнул Николай. — Пойдемте!
— Куда?
— Там увидите, — шутливо ответил он, увлекая за собой Павла.
— Бутсы и форму товарищу, и побыстрей, — приказал Николай завхозу. — А вы, — обратился он к Путимову, — быстренько переодевайтесь — и на поле! Сегодня мы с вами с Ковровом играть будем.
— Да что вы, — запротестовал было Павел, — вы же меня в игре еще не видели!
— Разговорчики! — с напускной строгостью сказал Николай, явно кого-то копируя, и рассмеялся. — Мы ждем, — закончил он, скрываясь за дверью.
Гастелло не ошибся в оценке Путимова, в его лице команда приобрела бессменного центрального нападающего, а впоследствии и капитана.
С того дня прошел почти год. Много раз выходил Гастелло вместе с Путимовым на футбольное поле. Вместе делили они и радость побед и горечь поражений. И вот теперь их ждет новая встреча с грозным противником.
Заграничные гости ехали с тем же пароходом. Игроки из далекой Швейцарии спали в отведенных для них каютах, а муромским парням не спалось. Они сидели на палубе и тихо переговаривались. Далеко в стороне плыли робкие огоньки прибрежной деревни.
— До чего же хорошо, Паша! — мечтательно вздохнул Николай. — До чего хорошо! Ты на небо смотреть любишь, да? Я тоже люблю. Оно ведь, как море, глубокое. Ты вот ощущал когда-нибудь глубину пространства над собой? Я ее ощущаю, особенно ночью, когда вот так звезды над головой. Даже жутко иной раз становится. Вот ты, Паша, инженер, человек ученый, скажи: как думаешь, скоро мы полетим к звездам?
Рационалистический ум Павла больше доверял расчету, чем фантазии. Он неплохо знал астрономию, читал труды Циолковского, был знаком с работами ГИРДа. Ой, какими далекими казались тогда перспективы полета в космос!
— Ты знаешь, Коля, — заговорил он, боясь нарушить восторженное настроение друга, — современная техника еще не в силах с этим справиться. Двигатель мы, пожалуй, смогли бы еще сегодня построить, но горючее, материал для камер — это дело будущего; далекого или близкого, никто тебе на этот вопрос не ответит. Быть может, еще и наше поколение окажется свидетелем…
— И не только свидетелем, — убежденно перебил его Николай. — Вот увидишь, я сам буду летчикам внеземных сообщений. К звездам не к звездам, а на Луну, может быть, слетаю. Ладно-ладно… — спохватился он, услышав смешок Павла. — Ты вот говорил мне как-то о каналах на Марсе. Покажи-ка мне этот Марс.
Павел разыскал, недалеко от горизонта, красную, как капелька крови, звездочку.
— Вон он какой! Далеко… — вздохнул Николай.
Так и проговорили они, мысленно переносясь с одной звезды на другую, пока не выкатилось на небо большое круглое солнце. Вместе с солнцем поднялся парень из Берна — капитан швейцарской команды. Высокий, горбоносый, облаченный в клетчатый пиджак и невиданные у нас тогда еще брюки гольф, он был разительно не похож ни на кого из муромских ребят.
— Oh, sind Sie stehen auf? Das ist eine gute Gewöhnheit[1] — воскликнул он, заметив на палубе Николая и Павла и подходя к ним. — Здрафствуйте! Хорошчо. Товарищ, — добавил он, немного подумав, и, исчерпав, видимо, весь известный ему запас русских слов, не спеша направился дальше.
Пароход, не останавливаясь, миновал Благовещенское и подошел к последнему перед Муромом повороту Оки. От устья реки Велетьмы уже были видны тугая зелень муромских садов, сползшая на край бугра древняя Косьмо-Демьянская церковь, мозаика разноцветных крыш.
Гулкий басовый вскрик пароходного гудка распорол воздух над рекой. Надо было идти в каюту собирать вещи. Когда Николай снова вышел на палубу, пароход, вспенивая желтую окскую воду, уже тормозил около веселенького голубого дебаркадера.
В летние месяцы муромские причалы жили кипучей и хлопотливой жизнью. Здесь в эту пору остро пахло каменноугольным дымом, разогретой смолой и свежими рогожными кулями. По нескольку раз в день сюда из Рязани, Нижнего и самой «Белокаменной» причаливали белые, как лебеди, пароходы. Пропахшие горьким машинным потом, буксиры подтаскивали неторопливые караваны барж. Огромные лобастые битюги, увязая в песке, тащили в гору тяжело груженные подводы.
Как и ожидал Николай, сегодня на пристани было особенно людно. Казалось, все несовершеннолетнее население собралось на песчаном откосе. По деревянному настилу прохаживалось районное начальство. За веревочным барьером томились муромские футболисты и наиболее рьяные болельщики.
Под звуки оркестра и приветственные возгласы гости сошли на пристань. После короткого митинга обе футбольные команды разместились на собранных со всего Мурома извозчиках и, сопровождаемые прыткой толпой мальчишек, отправились в город.
3
Морщась от боли, Николай сидит вытянув ногу. Доктор бинтует ему больное колено. За тонкой перегородкой слышна незнакомая речь — швейцарский тренер дает последние указания своим игрокам.
— Это безрассудно, — говорит доктор, заканчивая перевязку. — После такого ушиба вам еще по крайней мере неделю надо сидеть дома. Ведь болит же?
— Сейчас болит, а выйду на поле — перестанет, — отвечает Николай и, упрямо закусив губу, начинает шнуровать бутсы.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.
Сборник рассказов советских писателей о собаках – верных друзьях человека. Авторы этой книги: М. Пришвин, К. Паустовский, В. Белов, Е. Верейская, Б. Емельянов, В. Дудинцев, И. Эренбург и др.
Эта книга о разных животных — домашних и диких, — которые существуют рядом с нами. С любовью и глубокой заинтересованностью в судьбах этих существ пишет о них известный немецкий натуралист Бернгард Гржимек, имя которого хорошо известно всем любителям природы.Рекомендуется широкому кругу читателей.
Авторы пересказали для детей циклы древнегреческих мифов о Язоне и о Геракле.
О голоде написано много книг, и, как правило, он — враг человека, доставляющий ему страдания. В этой книге рассказывается о голоде — друге, целителе. Ученые разгадали тайну голода, открыли его способность будить важнейшие защитные силы организма и тем помогать ему бороться с болезнями.В книге речь пойдет о лечении голоданием различных заболеваний, о том, как и почему голод может лечить и как должен жить человек, чтобы быть здоровым.