Повесть о Микки-Маусе - [9]

— Ты представлял её себе голой?

— Нет. Сначала нет. Мне просто хотелось быть рядом. В лучшем случае держать её за руку. Идти, например, куда глаза глядят, и держать за руку. По дороге Жизни идти…

— Ладога, ёпти! Ну ты и смешной! — заржал тут в голос Микки-Маус, — Ну-ну, я слушаю-слушаю…

— Перед сном я каждый вечер прижимал к себе скомканное одеяло, крепко-крепко его обнимал, представляя, что обнимаю Её, и шептал какие-то нежности. Что-то о том, что она самая лучшая девушка на земле; что я никому никогда её не отдам и всегда буду её от всего защищать…

— Ну понятно, — снова влез Микки-Маус, — всё как с Русалочкой, ритуальные сопли 12-тилетнего мальчика. Скажи-ка, а мастурбацией ты тогда уже занимался?..

— 13-тилетнего… — поправил я зачем-то его, сказав, в общем-то, правду, — Да. А что, у мышей не принято дрочить себе хуй?

— Об этом мы обязательно поговорим позже. — улыбнулся он, — А скажи-ка мне лучше, кого ты представлял себе, когда мастурбировал?

— Ольгу Велимировну… — честно ответил я.

— Очень интересно… — продолжил Микки-Маус тоном доброго следователя, — Значит, одну тебе хотелось защищать и оберегать, а с другой… А что тебе, кстати, хотелось сделать с другой?..

Я опять замешкался. Только что я был воздушным шаром, готовым разорваться от переполняющего его Счастья, а тут вдруг Микки-Маус всё так повернул, что вроде я — только обычный подросток-онанист, да ещё и не без садистских наклонностей.

— Но… — начал я очень медленно, вероятно в тайной надежде на то, что пока я проговорю слово «но», я придумаю, чем себя оправдать, как, собственно, оно и случилось, — я никогда не представлял себе, что причиняю ей боль; ей или кому-то ещё, кого представлял; я много, кого представлял. Мне никогда не нравилась чужая боль. Напротив! Я просто представлял себе, что в силу тех или иных обстоятельств, в зависимости уже от моей фантазии, те, кого я себе представлял…

— Ну да, те, на кого дрочил! — вставил Микки и подмигнул мне.

— Да, — согласился я машинально, — я представлял, что, в силу обстоятельств, они полностью подчинены моей воле.

— И какова же была твоя воля? Что, обладая полной властью над ними всеми, над той же Ольгой Велимировной, ты делал с ними реально? В смысле, в своих фантазиях?

— Ничего. — снова честно ответил я и снова повторил, — Ничего… Я просто смотрел им глаза… Но при этом… Они были связаны…

— Хм-м… То есть ты хочешь сказать, что не знал, искренне не ведал, что это гораздо хуже? Хм-м… — снова хмыкнул мой хвостатый исповедник, — Ну а что в ответ делала, хм, да та же Ольга Велимировна?

— Она… улыбалась… Иногда даже смеялась в голос…

— Забавно. — сказал Микки-Маус — А чему ты так радовался-то, когда ехал за Милой на ЗИЛе, в день своей свадьбы?..

— Я радовался тому, что всё шло так, как я задумал несколько лет назад. Видишь ли, я полюбил её почти в 13, а женился на ней даже чуть раньше своего совершеннолетия. Это ведь только потом время так сжалось, что пять лет пролетают как один день, а тогда это была целая вечность. Когда я полюбил её…

— …если, конечно, это была Любовь… — пробурчал себе под нос Микки-Маус.

— …Когда я полюбил её, у меня только начал ломаться голос, а к тому дню, о котором мы говорили, я был уже довольно симпатичным молодым человеком, съевшим за те пять лет множество счастливых билетиков в троллейбусах и автобусах, неизменно загадывая лишь одно: хочу, чтобы Мила стала моей женой! И в тот, реально очень солнечный, день, 24-го ноября 1990-го года, всё было, наверное, приблизительно так, как в день, когда Христос — скорее всего, неожиданно для себя самого — воскрес, потому что только тут он и получил подтверждение, что то, что он о себе всегда думал, действительно и есть объективная Истина! До этого он никак не мог быть в этом уверен полностью — оттуда и его моральные мучения на Кресте! Это было, короче, такое вот, выраженное в реальных физических ощущениях, слово «Свершилось!»…

Микки-Маус немного помолчал, улыбаясь себе в усы, и наконец спросил:

— То есть ты хочешь сказать, что тебе известно, о чём думал Христос? — и снова улыбнулся.

— Так это же совершенно самоочевидно! — выкрикнул один из моих пилотов, которого я не успел от этого удержать…

— Ну-ну… — задумчиво произнёс Микки-Маус, — Короче говоря, тебе нравится, когда всё совершается так, как ты задумал. И именно то, что ты ощущаешь в такие моменты, ты и считаешь Счастьем?..

— Да. — сказал я.

— Женат и счастлив! — рассмеялся он — Забавно… Забавно… — повторил он — Забавно. Забавно.

«Бам. Бам. Бам-бам. Бам-бам-бам…» — забарабанили капельки уксуса мне в макушку. «Бам-бам, — сказало Жестяное Ведро, — теперь я — твоя голова! Как видишь, при определённом стечении обстоятельств, даже Ведро может выбиться в люди! Потому как Промысел Божий непостижим, а Воля Его безгранична!»

«Вот что бывает, когда в Люди выбивается простое Ведро! — подумала моя Жопа, — Сразу начинается какой-то абсурд!»

— Это ещё что! — взяла слово Дырочка на моей залупе, — я помню, как Крайняя Плоть возомнила себя Начальником Полиции Нравов, и наотрез отказалась открываться при мочеиспускании. И пока её не приструнило Начальство, Моча вынуждена была изливаться вслепую, потому что я была лишена возможности предварительно посмотреть, куда её из себя направлять.