Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна - [67]

– И как же ты выкручивалась? – спросил я.

– Ну как! Колдовать почала, непонятно, что ли! – встрял в разговор Домовушка. Он был зол и раздражителен – еще не отошел после вчерашнего. – Ох, Лада, Лада, нет на тебя розги, в рассоле моченной!.. Моя бы воля – задрать бы тебе подол, оголить место неназываемое да так огладить, чтоб седмицу присесть не могла! Что тебе Бабушка-то сказывала – не моги волшбами-чародействами заниматься, окромя как в собственной квартире! Наведешь вражьих разведчиков – небо в овчинку покажется! Вчера фирверку устроила на весь квартал – точно вывеску для силы вражьей: вот она я, приходи, бери меня тепленькую!

Я ожидал, что Лада обидится или рассердится на Домовушку, но ничуть не бывало – она виновато потупила глазки и просительно протянула тоненьким своим голоском:

– Ну, Домовушечка! Я осторожненько! Я защиту выставляла, все, как положено! И всего-то десять минуточек этим занималась – за такое время сама Василиса Премудрая меня обнаружить бы не успела! Не сердись, пожалуйста!

Домовушка, как видно, тоже не ожидал такого смирения. Он отвернулся, смахнув набежавшую на глаза непрошеную слезу, и буркнул:

– Ладно уж, егоза. Ежели осторожненько…

Лада чмокнула Домовушку в лохматую щечку и побежала показывать свои подарки Ворону.

– Однако выпороть бы ее не мешало – для острастки, – сказал мне Домовушка, собирая на стол. – Да кто же осмелится руку-то на нее поднять, на княжну-то? Нету нашей Бабушки…

Я уже успел заметить, что в любой критической ситуации в нашем доме, связанной с поведением Лады, вспоминали Бабушку. Лада для нас была кем-то вроде самодержавной царицы, воля которой была законом для прочих, и, разумеется, управы на нее у нас не было. А поскольку мозгов у нее было все-таки маловато, то есть ровно столько, сколько полагается девчонке, только-только выскочившей из школы, иногда таковая управа была ой как нужна. Тем более что за почти год, протекший с момента исчезновения Бабушки, Лада, по выражению Домовушки, «чрезвычайно от рук отбившись». А о Бабушке по-прежнему не было ни слуху ни духу.

После обеда Лада наряжала елку.

Домовушка торжественно извлек из шкафа фанерный ящик внушительных размеров и водрузил его на журнальный столик.

У меня челюсть отвисла от удивления, когда Домовушка снял крышку и тонкую шуршащую бумагу, прикрывавшую игрушки. Игрушки эти были из фольги и разноцветной бумаги, из пропитанной чем-то ваты, обильно усеянной блестками: ангелы, и волхвы, и зверушки, и звезды, и каменной твердости пряники – всему этому, наверное, было лет сто. Или чуть меньше. Выглядели же они почти как новые. Единственное современное елочное украшение Домовушка принес после – электрическая гирлянда в космическом стиле, знаете, всякие там ракеты, спутники и прочий астрономический антураж. Рядом с ангелами и волхвами эта гирлянда смотрелась неожиданно уместно.

Это только так считалось, что Лада наряжала елку. Правильнее было бы сказать, что Лада руководила церемонией.

Домовушка, по-прежнему хмурый и неразговорчивый, доставал игрушки из ящика и тщательно осматривал их – не запылились ли, не сломались ли, не попортились ли от пребывания в тесном соприкосновении с другими украшениями, иногда твердыми и имеющими острые углы. Убедившись, что все в порядке, Домовушка протягивал игрушку Ладе. Та, прищурясь, осматривала елку и указывала пальчиком, куда, по ее мнению, надо было игрушку повесить. В зависимости от места расположения игрушку к елке цеплял или я, или Ворон – если наверху. Паук бегал следом за нами по веточкам и поправлял иголочки, ежеминутно предупреждая:

– Осторожнее, Кот, осторожнее, вы сейчас ветку сломаете… Ворон, что же вы делаете, вы же кору царапаете!.. Да осторожнее, говорю!..

Даже Жаб покинул свое обиталище и присоединился к нам. Своими тонкими пальчиками он взбивал ватные сугробы и живописно драпировал ими ствол и нижние ветки. Кадку, в которой росла елка, обернули белой простыней. На верхушку прицепили огромную звезду из фольги, и от этой звезды спустили вниз блестящие ниточки канители. Канителью занимался Паук, поскольку эта тонкая работа требовала ювелирной точности.

Елка была готова, но на этом церемония не закончилась. Следующий этап заключался в украшении всех помещений квартиры.

Днем Паук налепил на стекла – и оконные, и зеркальные, и даже витринные – снежинки из собственного производства паутины. Даже кафельные стены в ванной и в туалете были украшены белыми ажурными узорами. Теперь Лада ходила по комнатам и командовала, куда еше повесить канитель или где прицепить блестящую звездочку. Например, к люстре в кабинете или к насесту Ворона в кухне (хотя Домовушка протестовал, усмотрев в этом нарушение правил противопожарной безопасности). Лада быстро сняла возражения, наложив на все украшения – и елочные, и, если так можно выразиться, квартирные – специальное противопожарное заклятие.

Канителью были украшены герани и фикусы, кактусы и дубовая поросль на подоконнике. Даже Рыб высунул голову из своего аквариума, попросил ниточку дождика и обмотал им кустик водоросли.

Потом журнальный столик придвинули вплотную к елке и застелили красивой скатеркой – красной, бархатной, с золотыми кистями.