Повесть о царе Удаяне - [47]
Когда монах, собрав милостыню, возвратился в свою келью, купец тайком явился к нему и спросил с удивлением: «Отчего сегодня ты вдруг нарушил обет молчания и заговорил?» Выслушав купца, монах так ему ответил: «У твоей дочери несчастливые приметы. Когда наступит срок ее свадьбы, тебе непременно предстоит потерять и жену, и сына. И вот, когда я увидел ее, меня охватила печаль, ибо «ды меня почитаешь. Ради тебя и теперь с тобой говорю я, нарушая обет молчания. Так вот, ночью посади свою дочь в корзину, а на крышке корзины укрепи светильник и пусти эту корзину в Ганг».
«Хорошо», — согласился купец и, возвратившись домой, в испуге этой же ночью все так и сделал. Ведь трусы всегда безрассудны.
А тем временем нищенствующий монах сказал своим приверженцам: «Ступайте к Гангу, и если увидите, что по нему плывет корзина со светильником наверху, тайно доставьте ее сюда. Но ни в коем случае не открывайте корзины, даже если услышите внутри ее шум». — «Да будет так», — ответили ему его ученики и ушли, по прежде чем они достигли Ганга, к реке подошел некий царевич. Там он заметил освещенную светильником корзину, которую бросил в воду купец, приказал слугам принести ее и тут же из любопытства открыл. Он увидел в корзине девушку, красота которой свела его с ума, и немедленно женился на ней по обряду гандхарвов[321]. А корзину он не тронул, только посадил в нее страшную обезьяну и со светильником, укрепленным наверху, снова пустил в Ганг.
Затем царевич вместе с доставшейся ему девушкой-сокровищем удалился, а к Гангу в поисках корзины явились ученики нищенствующего монаха. Они обнаружили эту корзину, выловили ее и отнесли к монаху. Тот обрадовался и сказал им: «Я возьму эту корзину наверх и совершу над ней заклинания, а вы должны оставаться внизу и провести эту ночь в молчании». Сказав так, монах втащил корзину на верх своей кельи и, в страстном томлении по дочери купца, открыл ее. Тут выскочила из корзины страшного вида обезьяна и набросилась на монаха с такой яростью, словно в ней воплотилось его злодейство. В одно мгновение обезьяна отодрала своими зубами у негодяя нос, а когтями — уши, как будто была его палачом[322]. И когда в таком виде этот монах спустился вниз, ученики, завидев его, с трудом удержались от смеха. А наутро, узнав о случившемся, хохотал весь народ. Купец же и его дочь были счастливы, потому что ей достался хороший муж.
Так вот, так же как стал посмешищем этот нищенствующий монах, и мы можем быть осмеяны, если, прибегнув к обману, не добьемся успеха. Ведь разлука царя и Васавадатты грозит большой опасностью».
На эти слова Руманвата Яугандхараяна так отвечал: «Никаким другим способом нам не достичь успеха; а если будем бездействовать, то при царе, отдавшемся удовольствиям, непременно погибнет и то, что еще у нас остается. Тогда лишимся мы приобретенной славы мудрых министров и изменим нашему долгу преданности господину. Ведь если царь в своих делах полагается на самого себя и считает министров лишь орудием своих решений, от них тогда действительно ничего не зависит; но если царь в своих свершениях опирается на министров, то их мудрость — единственный залог успеха. И раз они бездействуют, царь может навсегда распроститься со своим счастьем.
Но может быть, ты колеблешься из-за Чандамахасена, отца царицы? Знай, что и он, и его сын, и сама царица поступят так, как я им посоветую».
Так говорил мудрейший среди мудрых — Яугандхараяна. Но Руманват, чье сердце предчувствовало опасность, снова сказал: «От скорби разлуки с любимой страдает даже тот, кто умеет рассуждать трезво. Что же тогда будет с царем ватсов? Послушай, например, такой рассказ:
Некогда был царь по имени Девасена, мудрейший среди мудрых, и столицей его был город по названию Шравасти[323]. В этом городе жил один очень богатый купец; у него родилась дочь, с которой, поистине, никто не мог сравниться. Когда девушка выросла, ее стали называть Унмадини, потому что любой человек, увидев ее красоту, сходил с ума[324].
«Мою дочь никак нельзя выдать замуж без ведома царя; иначе он разгневается», — так подумал купец, ее отец, и, придя к царю Девасене, сказал ему: «Царь, у меня есть дочь-сокровище. Возьми ее себе, если она тебе подойдет».
Выслушав его, царь позвал к себе брахманов, которым доверял, и приказал им: «Пойдите и взгляните, обладает ли она счастливыми признаками, или нет». — «Да будет так», — ответили дваждырожденные[325] и удалились. Когда же увидели они купеческую дочь Унмадини, тотчас пришли в замешательство и сами почувствовали к ней влечение. «Если царь на ней женится, — подумали эти брахманы, овладев собой, — ею одной будет поглощен его ум, он забросит дела царства, и все погибнет. Зачем же она нам нужна?» И они пошли к царю и солгали ему, сказав так: «У этой девушки дурные признаки».
