Повеса и наследница - [31]

Ее лицо густо покраснело, но тут же обрело пепельно-бледный цвет.

— Почему вы ведете себя столь непристойно?

— Вы взвинчены. Нам следует предпринять нечто, что позволит вам расслабиться. Может быть, сыграем в пикет? Как насчет игры в кости? Уверен, отец научил вас, как наливать свинцом игральные кости или подтасовывать карты.

— Я не занимаюсь шулерством.

— Нет, Серена, как раз этим вы занимаетесь. Вы обманываете меня с того дня, как нежданно оказались на пороге моего дома. — Николас поднялся, и стало очевидно, насколько он взвинчен. Он сжимал и разжимал кулаки, держал плечи абсолютно неподвижными. Он вытащил какое-то письмо из кармана фрака. — Вчера я получил вот это от Фрэнсиса Элдона, моего делового партнера. Вкупе с объявлением вашего дяди в «Морнинг пост» и вашими собственными откровениями оно помогло мне разглядеть многие вещи в истинном свете.

Серена сразу поняла, что уже слишком поздно. Если Николас от кого-то узнал то, что она должна была сказать ему первой, то он никогда не простит ее.

— Вы распорядились, чтобы ваш деловой партнер навел обо мне справки, — констатировала она без всякого выражения.

Николас покраснел:

— Поскольку вы оказались весьма скупы на правду, у меня не оставалось иного выбора.

Она нерешительно встала.

— Не говорите, что у вас не было выбора, это неправда. Вы могли бы подождать. Сегодня я пришла, чтобы вам все рассказать, но, вижу, такая необходимость отпала, ибо ваш мистер Элдон избавил меня от лишних хлопот.

— Вы лгали мне.

— Вы не доверяли мне, — выпалила она, пылая от гнева. — К тому же я вам, Николас, не врала. Возможно, я ввела вас в заблуждение, но вы были этим вполне довольны.

— Что вы хотите сказать?

— Вы утверждаете, что подозревали меня с самого начала. Подозревали настолько, что распорядились разузнать обо мне как можно больше. Но вы ни разу ни о чем не спросили меня. Вы ни разу не сказали: Серена, я сомневаюсь, что вы говорите мне правду.

— И тогда вы сказали бы правду?

— Да! Нет! Вероятно. Это не имеет значения. Вы не спросили, потому что не хотели ничего знать. А когда нашлись мои бумаги, произошло то же самое. Я бы сразу рассказала вам все, даже не прочитав их, если бы вы проявили настойчивость. Но вы этого не сделали. Вместо этого вы предложили на день отложить мой отъезд.

— На что вы с радостью согласились.

Она кивнула и сделала вдох, чтобы успокоиться:

— Да, да, я согласилась. Но я ошиблась. Я знаю, что поступила неправильно, но согласилась, потому что я желала… — Она покраснела, но заставила себя договорить: — Того, что случилось в амбаре. Теперь я понимаю, что совершила ужасную ошибку.

Такое признание привело его в замешательство. Николас протянул к ней руку, но она отступила назад:

— Нет, Николас. Теперь уже слишком поздно. Мне пора идти. Мне следовало уехать еще два дня назад.

— Садитесь, Серена, — холодно приказал Николас. — Вы так просто не уедете. Я сам хочу все услышать. Все.

Серене очень хотелось немедленно уйти, но она была обязана ему и считала, что он имеет право настаивать, поэтому она скованно села, стиснув руки. Получилась горькая пародия их первой встречи. Николас тоже сел и не спускал с нее глаз. Он смотрел так, что Серене казалось, будто он способен читать ее мысли.

— Что ж, как вы уже догадались, папа зарабатывал деньги играя в карты. В игровых залах, но, уверяю вас, он не был ни шулером, ни мошенником. — Рисуя картину их жизни, она видела, что Николас следит за ней, но его лицо оставалось бесстрастным. — Мы бывали там, где шли войны, ибо там, где идет война, много офицеров, любителей поживиться за чужой счет, и достаточно денег, — продолжила она. — Относительно недавно мы поселились в Париже.

— А вы чем занимались? Сидели во главе ломберного столика?

Несмотря на сложившуюся ситуацию, подобная мысль невольно вызвала у нее улыбку.

— Отнюдь нет. Я уже говорила вам несколько раз, что отец всячески оберегал меня. Он запретил мне входить в игорные помещения, когда те открывались. Я играла роль хозяйки на частных встречах, когда он играл ради удовольствия с близкими друзьями. Тогда собирались пожилые респектабельные люди. Я тоже иногда играла, набиралась опыта вместе с ним.

— Вы получили отличное образование! — Николас без всякой причины злился на нее. — А как же опасности, подстерегавшие вас, зрелища, которые вам доводилось видеть, мужчины; окружавшие вас в подобных местах?

— Я была не такой. Вам этого не понять.

— Нет, куда мне! К чему же вас готовил ваш отец, ведший праведную жизнь? Вам что-то около двадцати двух — двадцати трех лет? Разве он не собирался устроить вашу жизнь?

— Мне почти двадцать пять лет. Разумеется, ему хотелось устроить мою жизнь. Именно поэтому я прибыла сюда. Он бы сам привез меня, если бы не война.

— Это полная чушь, он мог бы вернуться в любое время, если бы захотел. Мне кажется, ваш отец был настоящим подонком.

Серена молчала. Отец все объяснил, но даже тогда Серене, с горестью сознававшей, что ему осталось жить всего несколько часов, его оправдания показались неубедительными. Но ведь это случилось с ним более тридцати лет назад.

— Вы правы, он почти не изменял своим привычкам. Думаю, истина заключалась в том, что он привык к такой жизни и не хотел связывать себя никакими обязательствами. А такое случилось бы, если бы он приехал в Англию.