Повернута на тебе - [38]

Глава 29

Вот так всегда. Когда хочется, чтобы время шло медленно, оно летит. Семь дней – это так мало! Мне хочется провести здесь еще несколько недель или даже месяцев, а то и остаться навсегда. Ну не хочу я возвращаться в свой Бакингемшир!

Каждый день мы отправляемся на наши игры. Первый раз – рано утром, когда дневные животные только просыпаются, а ночные бродяги идут спать. Второй раз – ближе к вечеру, когда солнце уже опустилось и дневная жара медленно уходит. В это время хищники уже проснулись и готовы охотиться. Мы теснимся в автобусе и благодарим Бога за существование цифровых камер. Мы и надеяться не могли, что сделаем так много фотографий! Львы, гепарды, буйволы, зебры, носороги, бегемоты, жирафы, мартышки, бабуины, бородавочники, шакалы, дюжина видов антилоп, а еще странные и чудесные птицы, запомнить названия которых я не в состоянии. Доминик, как и обещал, показал нам самые замечательные места.

И вот настал наш последний вечер в кемпинге Kiihu.

Завтра другой водитель провезет нас по длинной пыльной дороге назад в Найроби. Я уже предвижу, что мое сердце будет разбито.

После ужина мы собираемся вокруг костра. Все желают, чтобы наш последний вечер тянулся подольше. Мне, как никому другому из нашей группы, хочется, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Может быть, остальные легко и просто вернутся к веселой и полной жизни. Возможно, они даже хотят спать в собственных кроватях и уже торопятся вернуться к привычным чашкам чая, к тем, кого любят, и к работе, которую обожают. Я же могу думать только о том, что поеду домой без Доминика.

У нас с ним была прекрасная неделя, и я подозреваю, что нашу зародившуюся нежность друг к другу было трудно скрыть от наших спутников. Они снисходительно улыбались, когда мы с ним ходили, прижавшись друг к другу, или когда он обнимал меня рукой за плечи, или когда нежнее, чем другим, помогал спуститься из автобуса. При любой возможности мы проводили время вместе. Мы разговаривали, смеялись, узнавали о жизни друг друга. Так легко, как с ним, мне не было ни с кем и никогда. Я забыла обо всем, что ждало меня дома. Я просто жила – здесь и сейчас.

Но, как бы мне ни хотелось остаться или хотя бы отложить отъезд, время расставания неумолимо приближается.

Угольки гаснут. Ночные звуки – крики гиен, низкий угрожающий львиный рев, хрюканье бородавочников – становятся громче. Все мои компаньоны расходятся, чтобы готовиться к раннему отъезду. В тишине и темноте Доминик провожает меня к моей палатке и обнимает.

– Что же нам теперь делать? – спрашиваю я его.

– Ты вернешься к прежней жизни, Просто Дженни, и очень скоро забудешь меня.

– Нет, – протестую я. – Никогда!

– У каждого из нас своя жизнь. С этим ничего не поделаешь.

– Ты этого хочешь? Чтобы я уехала домой и забыла тебя?

– Нет. – Он поглаживает мое лицо длинными изящными пальцами. – Не хочу.

– Мы что-нибудь придумаем, – обещаю я. – Найдем способ поддерживать отношения. У тебя есть доступ к компьютеру?

– Да, – говорит он. – Есть один в городе, совсем недалеко, всего-то пятнадцать километров.

– Пятнадцать километров пешком, чтобы добраться до компьютера?

Доминик кивает так, будто это пустяк для него.

– Ну, мы могли бы, по крайней мере, пользоваться Интернетом. – Я понимаю, что хватаюсь за соломинку. Как часто мы сможем вот так общаться? Доминику придется столько пройти, только чтобы прочитать письмо или сообщение от меня. Скоро ли ему это надоест? Я могу звонить. Даже на африканских равнинах мобильники работают превосходно. У Доминика есть рабочий телефон, но нет денег, чтобы звонить мне или слать смски. Для меня-то это смешная сумма, и я обязательно буду платить за регулярные звонки. Ну вот почему единственный мужчина, в которого я по-настоящему влюбилась, оказался не только на другом краю земли, но и в ином времени?

– Ты должна поспать.

– Нет, – отвечаю, – еще нет. Я не буду спать вместе с тобой. Всю ночь. Я хочу лежать в твоих объятьях.

В прежней, обычной жизни я бы даже не подумала об этом, но сейчас должна считаться с тем, что у нас с Домиником может и не быть второго шанса. Поэтому не могу позволить этой ночи утечь сквозь пальцы.

– Останься, – умоляю я, не в силах сдержать себя. – Будь со мной.

В темноте я чувствую, что он кивает. Мы расстегиваем молнию на палатке и вдвоем входим внутрь.

Впервые по-настоящему упав в объятия друг друга, мы страстно и самозабвенно целуемся, медленно раздевая друг друга. Помогая мне, Доминик движением плеч сбрасывает свой красный shuka[48] и оказывается передо мной голым. Его тело будто вырезано из тикового дерева, и меня бьет дрожь, когда я провожу пальцами по его коже. Я снимаю с его шеи нити бус – свадебное ожерелье – и осторожно кладу на shuka. Он поднимает меня на руки, опускает на кровать, и мы лежим в объятиях друг друга.

Аромат его кожи опьяняющий, незнакомый. Я хочу надышаться им на всю жизнь. Мой любимый пахнет мускусом, пряностями и Масаи-Мара.

Мы занимаемся безумной, сумасшедшей любовью, но я не могу справиться ни со своим телом, ни со своим сердцем. Я хочу, чтобы Доминик слился со мной и душой, и телом. Я задыхаюсь от наслаждения, когда мы соединяемся, и в ответ вижу радость в его глазах. Доминик надвигается на меня. Никогда раньше я не чувствовала себя столь состоявшейся, полноценной, удовлетворенной женщиной. Я и понятия не имела, что такое вообще возможно. У меня из глаз катятся слезы. Он стирает их поцелуем.