Повелительница ястреба - [54]

Наконец она добралась до коровника, кинжалом разрезала затянутый Рори узел и, нахлестывая червинов по хребту, погнала их к выходу. Когда те, удивленно ревя, выбрались во двор, бросилась к своей лошади. Между тем крики Рори перешли в стон. Ромили вновь с жалостью подумала о бедном парне. Это все из-за ларана, мелькнуло в голове. Это из-за него она вдруг на мгновение почувствовала боль, которую испытывал крестьянин.

Следом в душе вскипела злость.

«Он хотел убить меня. Хотел изнасиловать — я ни в чем не виновата перед ним. Я защищалась!..»

Ромили подняла свою обувку, бриджи, быстро натянула их, потом схватила мужские ботинки — тут на мгновение задумалась… Наконец, решившись, швырнула их к туалету, подбежала к нему, распахнула дверь, сунула ботинки в очко, запихнула туда же и брюки. Он их будет долго искать, а когда найдет, будет еще столько же отмывать, и только потом отправится на поиски. Так, теперь оседлать лошадь, собрать провизию, упаковать все ненадежнее — и вот уже, вскочив на коня, проверив, все ли на месте, Ромили ударила его каблуками, и тот, заржав, мелкой рысцой затрусил в сторону леса. На развилке она повернула на дорогу, которая вела под уклон, отпустила поводья, давая лошади возможность самой одолеть крутой спуск. На ум пришли слова старой Мхари: «Тебе бы следовало взять влево от развилки и добираться до подножия горы».

Сердце гулко билось у нее в груди — будущее, скрытое пеленой, теперь не казалось столь очевидным, как представлялось в ночь, когда она покинула родной кров. Тогда мечталось: доберусь до Неварсина, узнаю о Руйвене; в конце концов разыщу его, и все устроится. Нет, не устроится — она еще до Неварсина не успела добраться, как уже попала в переплет. Слава Богу, удалось вырваться, вновь стать свободной. Надолго ли?

И все равно — она свободна! Как там ни крути, Рори вряд ли будет преследовать ее — ему нельзя надолго бросать старуху. И кого он будет искать? Калинду? Нет больше никакой Калинды! Есть Румал. Пусть вокруг темная ночь, пусть хлещет дождь… Плевать, что провизии в общем-то с гулькин нос. И деньжат маловато. Все-таки она теперь вольная птица. Она вырвалась из ужасной западни.

«Итак, теперь я свободна. Осталось только решить, что же мне делать со свободой. Может, вернуться в „Соколиную лужайку“?» Но это будет полным поражением, проявлением малодушия и трусостью. Ромили заботило, как она будет выглядеть в глазах отца. Но как-то странно выходило — она столько сил потратила на то, чтобы вырваться на свободу, теперь, значит, добровольно отправится в тюрьму?

«Нет, буду действовать, как решила. Доберусь до Башни и начну тренировать ларан». Ромили напомнила себе, что во всех сказках и легендах герой начинал с того, что преодолевал трудности. Множество трудностей!.. Совершал подвиги… «Ну, до подвигов мне далеко; если считать побег от Рори героическим деянием, то конечно… Но в любом случае, я теперь героиня удивительной повести, которая называется жизнью, и в ней, по-видимому, открывается новая глава.

Ужас какой!..»

Девушка даже вздрогнула от мысли, что впереди во мраке ее ждала не свобода, а новые испытания.

2

Ночь была мглистая, темная… Дорога покрылась коркой льда. Деревья стояли как истуканы, легкий ветерок не шевелил их обмерзшие ветви. Скоро взошла луна, однако Ромили не прибавила ходу, с ней случилось то, чего она больше всего боялась. Девушка заблудилась. Места, открывшиеся при сумеречно подрагивающем свете луны, были ей совершенно незнакомы. У подножия горы она вместо того, чтобы повернуть налево, как советовала Мхари, взяла вправо. Пусть даже этот путь уводил в сторону от Неварсина… Слишком простенькую задачку она предложила бы Рори, вздумай тот отправиться в погоню. Вот на что рассчитывала — чем ближе к монастырю, тем больше поселений, спросит у кого-нибудь путь. Тем не менее она упорно держалась выбранного направления. Так и ехала весь следующий день, по то появляющемуся, то исчезающему проселку. Раз дорога есть, значит, куда-нибудь она приведет?

К вечеру девушка окончательно заблудилась — ни единого огонька не посверкивало в округе. Делать нечего, следовало готовиться к ночлегу. Ромили подъехала к редкому колку — деревья в роще все были старые, зябнувшие под ледяной коркой… Вот как бывает в горах — зарядит метель, потом осыплет дождем и следом внезапно ударит морозом. Случалось, от холода птицы замерзали на лету, а деревья превращались в жутких невиданных чудищ. Слава Богу, что теперь мороз ослаб. Ветерок пахнул теплом, прелью… Это была верная примета, что к утру начнется оттепель.

Девушка выбрала дерево, самое могучее, подвела к нему коня, расседлала, привязала к стволу. Все делала в полусне, сил уже не осталось, но и кое-как готовиться к ночлегу нельзя. Закоченеешь, несмотря на оттепель… Наконец завернулась в накидку, сверху прикрылась одеялом, прихваченным из избушки, и устроилась в выкопанной в снегу ямке как раз между двумя толстенными корнями. Лежбище получилось удачное. Она свернулась клубочком и тут же провалилась во тьму. Однако во сне Ромили мучили кошмары. Какой-то человек без лица — вернее, со светлым пятном вместо физиономии, он был одновременно и домом Гарисом, и Рори — неумолимо, загоняя в угол, приближался к ней. Буквально заворожил — она ни рукой, ни ногой шевельнуть не могла. Во сне Ромили стало ясно, что если она опять попадет в лапы Рори, то на этот раз обязательно покончит с собой. Или его убьет!.. Так и оборонялась в углу, выставив вперед оружие. Но тот, безликий, был спокоен — вырвал у нее кинжал и забросил куда-то далеко-далеко. В какую-то бездонную яму. Она было бросилась искать кинжал, но тут же замерла на месте — на ней не было никакой одежды, кроме пропитавшихся кровью тряпок… Каким-то образом Ромили вдруг очутилась на поле возле родного замка, где проводились ежегодные ярмарки. Там торговали конями… Те шумно всхрапывали.