Повелительница львов - [57]

Разумеется, я пишу всё это, умудрённая опытом. Теперь я знаю: в то лето, в моей душе вызрели решения столь важные, что я не сразу набралась смелости последовать им. Происшедшая со мной метаморфоза заняла несколько лет. В самом скором времени король и я столкнулись с такими превратностями судьбы, что все наши силы уходили на то, чтобы оставаться на плаву, — где уж тут думать о будущем?!

Не только мы в тот год потеряли нескольких дорогих и преданных людей. Во Франции умерла Аньес Сорель. По слухам, дядя Шарли был безутешен, хотя, конечно, существует некоторая разница между королём и королевой, которые потеряли своего главного министра да ещё и в течение нескольких месяцев чувствовали свою беспомощность, напуганные нешуточным восстанием, и королём, утратившим свою фаворитку-потаскуху. Во всяком случае Шарли, всецело предавшийся похоти, тут же заменил Госпожу Красоту на её двоюродную сестру — Антуанетту де Мэньеле, как и Аньес протеже Пьера де Брезэ, — женщину, ещё более красивую, чем Аньес, и ещё более свободных нравов, которая не только предоставила собственное тело в полное распоряжение моего неутомимого дяди, но и занималась сводничеством, снабжая его множеством красивых шлюх, которых он наряжал королевами и постоянно менял.

И это был, заметьте, человек сорока семи лет, который не совершил в своей жизни ничего сколько-нибудь достойного. Я буквально скрежетала зубами, когда сравнивала своё положение, — так молода, так хороша собой и так жажду физической любви, но не чувствую никакой уверенности в своём будущем, — с положением этого старого распутника, который вёл себя, точно какой-нибудь восточный владыка и ни о чём на свете не тревожился.

После того как восстание Кейда было подавлено, мы с Генрихом надеялись на заслуженный отдых. Но нас ожидала новая беда из Ирландии без всякого разрешения вернулся Ричард Йоркский. Он заявил, что прибыл, дабы спасти Англию от дурного правления, слово в слово повторив высказывание своего лакея — Кейда.

Первым моим побуждением было арестовать его по обвинению в том, что он покинул свой пост без всякого дозволения. Генрих, который даже после кентского восстания не проявлял ни капли решимости, колебался в смятении. Йорк же тем временем действовал. В моё отсутствие он даже посмел появиться в Вестминстере. В полных боевых доспехах, с мечом на боку, он велел стражникам расступиться и подошёл прямо к королю.

Генрих пришёл в ужас. Да и чего можно было от него ожидать? В конце концов ему пришлось выслушать нотацию от своего повелительного кузена и дать согласие на то, что Йорк останется в Англии как член совета.

Теперь я была в смятении. Йорк стал членом совета, а это означало, что он стал представлять собой весь совет. Мои опадения оправдались. Едва кузен Ричард занял своё место в совете, его тут же выбрали председателем. А едва он был выбран председателем, совет направил королю петицию — правильнее было бы назвать её ультиматумом, — рекомендуя ему назвать официального наследника престола и подсказывая, что выбор должен пасть на Ричарда, герцога Йоркского.

   — Это возмутительное требование! — обрушилась я на Генриха.

   — Обычная юридическая процедура, — объяснил он. — После того как скончался дядя Хамфри, вопрос о моём престолонаследнике повис в воздухе.

   — А у меня нет никаких прав? Что, если у меня родится сын?

Генрих слабо улыбнулся.

   — Дорогая Мег, вы знаете, что это невероятно. На то нет благословения Божьего.

«Нет благословения Божьего! — подумала я. — Да будь ты настоящим мужчиной и оседлай меня как следует!..»

— Но если счастливое событие всё же последует, кузен Ричард отойдёт на задний план.

Как будто такой человек может отойти на задний план, когда он оказался в вожделенной близости от королевского трона!

Тяжёлая рука Йорка стала опускаться на плечи всех, кто принадлежал к партии короля. Прежде всего он отозвал кузена Эдмунда из Франции. Во имя справедливости должна сказать, что Эдмунд наделал во Франции массу ошибок. В то время как мы боролись за жизнь Суффолка с парламентом, он терпел поражение за поражением от армии дяди Шарли. Завершающий удар был нанесён в Форминьи, в апреле: англичан полностью изгнали из Нормандии. В дополнение ко всем своим прочим эксцессам дядя Шарли стал титуловать себя Карлом Победоносным, хотя на самом деле его армией командовали Пьер де Брезэ и Дюнуа.

Эдмунд вынужден был отступить в Кале, окрестности которого являли собой всё, что оставалось от некогда обширных английских владений на континенте, приобретённых более чем за сто лет непрерывной борьбы. Возможно, военные соображения требовали отзыва столь неудачливого командира. Но Йорк жаждал его крови. Как только герцог Сомерсетский ступил на землю Англии, он был арестован по обвинению в предательской сдаче французам различных городов и препровождён в Тауэр.

   — Что вы собираетесь делать? — спросила я Генриха.

   — Нет сомнений, что Сомерсету придётся отвечать за своё плохое командование, — ответил Генрих.

   — Вы хотите, чтобы он предстал перед парламентом? Был судим и приговорён к смерти? Как Суффолк? Не сомневаюсь, что вы отправите его в ссылку, как Суффолка, чтобы по дороге его могли задержать и зверски убить.