Повелитель змей - [47]

— Отец мой, мудрость Эла и Сутека в твоем сердце! — воскликнул Нахаш. — Мы так и сделаем. Как радостно знать, что день расплаты теперь близок!

19

Весь следующий день и всю ночь Хети думал только о том, узнал его Нахаш или все-таки нет. В конце концов, после череды долгих размышлений, он пришел к выводу, что Нахаш видел его всего лишь раз, когда Хети был юношей, можно сказать, подростком. С того времени прошло много лет, и теперь вряд ли возможно узнать во взрослом мужчине, заговорившего со служанкой, того юношу, почти мальчика, который тогда пришел вместе с Исет к дому ее матери. Нужно было решать, что же делать дальше. Следует ли ему оставаться в Аварисе в надежде узнать, как сложилась судьба Несрет? Сахатор настоятельно рекомендовал ему отказаться от этого плана.

— Служанка отвернулась, стоило тебе спросить у нее о Несрет. Ее поведение говорит о том, что она поверила тебе, когда ты представился сыном друга ее хозяина. Если бы Несрет жила в доме, служанка сказала бы тебе о том, что она жива и здорова, как она отвечала на вопросы о других домочадцах. Она бы предложила войти в дом и поздороваться с Несрет, как предложила тебе увидеться с Зерахом. Ее молчание в ответ на вопрос о матери твоей жены для меня красноречивее всяких слов: Несрет не живет в этом доме. Быть может, сыновья убили ее и закопали где-то вдали от людских глаз или вовсе бросили тело в реку… А может, держат ее взаперти в другом доме или даже в другом городе. Хотя второе предположение кажется мне маловероятным. Уверен я в одном: никто из живущих в этом доме не скажет тебе ни слова правды о Несрет. Но эта неопределенность нам во благо: Исет ты не принесешь ни хороших, ни дурных новостей. Ты не получил доказательств смерти Несрет, но нет и свидетельств о том, что она жива. Хотя я бы не стал надеяться на чудо.

Хети какое-то время размышлял над его советом и в конце концов признал его мудрым. А раз так, то пора было возвращаться в Тебес.

Хети сел на судно, которое по дороге в Мемфис заходило в порты многих городов, разбросанных по берегам пелузского канала. Его случайными спутниками были путешественники, торговцы, писцы, а иногда и крестьяне. Самые богатые оплачивали свое пребывание на корабле, в зависимости от длительности пути, ценными предметами, серебром, пищей или живыми утками. Те, у кого за душой не было ничего, брали в руки весла и платили за путешествие своим трудом. В итоге владельцу судна, способного взять на борт двадцать человек, не приходилось беспокоиться о найме команды, лишь бы сам он умел управлять рулем.

Хети не желал привлекать к себе внимание, а еще меньше — просить денег на обратный путь у своего гостеприимного хозяина, поэтому он решил подрядиться на судно простым гребцом. Участь эта его не пугала, а тяжелая работа только укрепила бы мышцы. Хотя труд ему предстоял нелегкий: несмотря на то, что ветер старательно надувал парус, помогая гребцам судна, двигавшегося с севера на юг, сила течения заставляла их работать изо всех сил. Однако удача и тут ему улыбнулась: вода в реке стояла еще довольно низко, поэтому течение было слабым.

Владелец судна указал Хети его место. Стоило ему устроиться у правого борта, как напротив, у левого, тут же уселся незнакомец. Он оказался разговорчивым малым: не успела лодка отчалить, а он уже поздоровался с Хети и рассказал, что зовут его Мермеша и что он пас скот в районе южных болот «недалеко от Шемниса, где ребенком жил наш бог Гор». Теперь он направлялся в Мемфис.

— А тебя как зовут? — спросил он, берясь за весло, чтобы вместе с остальными гребцами вывести судно на середину реки. — Глядя на тебя, я подумал, что ты тоже крестьянин и живешь в полях или в пустыне. Ты не из этих торговцев-ааму, которые смотрят, как мы гребем, и подсчитывают в уме свои будущие прибыли?

Хети всегда с удовольствием разговаривал с теми, кто встречался на его пути. Вот и теперь он обрадовался, что случай послал ему такого говорливого и искреннего попутчика. Он назвал свое имя и рассказал о том, что провел юность, работая в поле и бродя по пескам пустыни.

Вскоре Мермеша стал расспрашивать Хети о том, куда тот направляется.

— Мне кажется, ты не останешься в Мемфисе…

— Когда мы приплывем в великий город Птаха, — ответил ему Хети, — я тут же пересяду на судно, чтобы плыть дальше, на юг. Я еду домой, в Город Скипетра.

— Вот так совпадение! — радостно воскликнул Мермеша. — Ты едешь в Великий Город Юга!

— Да. Ты, похоже, тоже туда направляешься?

— Да, но долго я там не задержусь. Если хочешь, я составлю тебе компанию.

Предложение показалось Хети безобидным, поэтому он с радостью согласился. В тот момент он еще не знал, что жизнь столкнула его, Повелителя змей, с рептилией, подобных какой видеть ему не доводилось.

Хети отметил про себя, что Мермеша говорит по-египетски свободно, но все же с каким-то едва уловимым необычным акцентом. Не желая признаваться себе в своем невежестве, он решил, что этот акцент, должно быть, присущ всем жителям Буто и Шемниса, откуда Мермеша был родом. В остальном Мермеша ничем не отличался от египтян, как и он сам, — носил такую же набедренную повязку, ел то же, что и Хети. По дороге в Мемфис они узнали друг друга получше, и оказалось, что Мермеша ненавидит ааму, которые «ведут себя на египетской земле так, словно они тут хозяева».