Повелитель мух - [24]
| So we've got to do the right things." | Значит, надо вести себя как следует. |
| He turned to Ralph. | Он обернулся к Ральфу. |
| "Ralph, I'll split up the choir-my hunters, that is-into groups, and we'll be responsible for keeping the fire going-" | - Ральф, я разделю хор - то есть моих охотников -на смены, и мы будем отвечать за то, чтоб костер всегда горел. |
| This generosity brought a spatter of applause from the boys, so that Jack grinned at them, then waved the conch for silence. | Его великодушие стяжало редкие хлопки, Джек осклабился и, призывая к тишине, помахал рогом. |
| "We'll let the fire burn out now. | - Сейчас-то зачем ему гореть? |
| Who would see smoke at night-time, anyway? | Ночью кто дым увидит? |
| And we can start the fire again whenever we like. | Снова зажжем, когда захотим. |
| Altos, you can keep the fire going this week, and trebles the next-" | Альты - вы отвечаете за костер эту неделю. А вы, дисканты, - следующую. |
| The assembly assented gravely. | Все важно закивали. |
| "And we'll be responsible for keeping a lookout too. | - И еще - мы будем наблюдать за морем. |
| If we see a ship out there"-they followed the direction of his bony arm with their eyes-"we'll put green branches on. | Как только увидим корабль, - все проводили глазами взмах тощей руки, - подбавим зеленых веток. |
| Then there'll be more smoke." | И сразу станет больше дыма. |
| They gazed intently at the dense blue of the horizon, as if a little silhouette might appear there at any moment. | Они пристально вглядывались в густую синь горизонта, будто вот-вот там появится крохотный силуэт. |
| The sun in the west was a drop of burning gold that slid nearer and nearer the sill of the world. | Солнце на западе горячей золотой каплей стекало все ниже и ниже, нацелясь за порог мира. |
| All at once they were aware of the evening as the end of light and warmth. | И вдруг стало ясно, что уже вечер и конец теплу и свету. |
| Roger took the conch and looked round at them gloomily. | Роджер взял рог и обвел всех пасмурным взглядом. |
| "I've been watching the sea. | -Я на море и так все смотрю. |
| There hasn't been the trace of a ship. | Нет тут никаких кораблей. |
| Perhaps we'll never be rescued." | Может, нас и не спасут вовсе. |
| A murmur rose and swept away. | Поднялся и затих ропот. |
| Ralph took back the conch. | Ральф отобрал у Роджера рог. |
| "I said before we'll be rescued sometime. | - Я уже сказал - нас спасут. |
| We've just got to wait, that's all." | Просто надо подождать. Вот и все. |
| Daring, indignant, Piggy took the conch. | Расхрабрившись, кипя, рог схватил оскорбленный Хрюша. |
| "That's what I said! | -А я что говорил! |
| I said about our meetings and things and then you said shut up-" | Я же говорил насчет порядка, я говорил, а мне -"заткнись"! |
| His voice lifted into the whine of virtuous recrimination. | Г олос взвился, надсаженный благородным негодованьем. |
| They stirred and began to shout him down. | На него уже шикали кругом. |
| "You said you wanted a small fire and you been and built a pile like a hayrick. | - Сказали, костер нужно маленький, а какую скирду навалили. |
| If I say anything," cried Piggy, with bitter realism, "you say shut up; but if Jack or Maurice or Simon-" | Только я рот раскрою, - стонал верный горькой правде Хрюша, - мне сразу "заткнись", а когда Джек, или Морис, или Саймон... |
| He paused in the tumult, standing, looking beyond them and down the unfriendly side of the mountain to the great patch where they had found dead wood. | Он запнулся на пронзительной ноте и застыл, глядя поверх голов, вдоль чужого склона горы, туда, где собирали валежник. |
| Then he laughed so strangely that they were hushed, looking at the flash of his spectacles in astonishment. | Потом расхохотался, до того странно, что все притихли, недоуменно разглядывая сверкающие окуляры. |
| They followed his gaze to find the sour joke. | И проследив за его взглядом, нашли источник этой мрачной веселости. |
| "You got your small fire all right." | -Вот вам и маленький костер! |
| Smoke was rising here and there among the creepers that festooned the dead or dying trees. | Дым курился там и сям среди лиан, увивавших мертвые и гибнущие деревья. |
| As they watched, a flash of fire appeared at the root of one wisp, and then the smoke thickened. | На глазах у детей дымную кудель в одном месте вдруг тронуло огнем и она уплотнилась. |
| Small flames stirred at the trunk of a tree and crawled away through leaves and brushwood, dividing and increasing. | Тонкие ленты огня поползли по комлю, разбежались по листве и кустам, множились, разрастались. |
| One paten touched a tree trunk and scrambled up like a bright squirrel. | Пламя задело древесный ствол, вспорхнуло на него яркой белкой. |
| The smoke increased, sifted, rolled outwards. | Дым рос, слоился, клубился, раскатывался. |
| The squirrel leapt on the wings of the wind and clung to another standing tree, eating downwards. | Белка на крыльях ветра перенеслась на другое стоячее дерево, стала поедать его с верхушки. |
| Beneath the dark canopy of leaves and smoke the fire laid hold on the forest and began to gnaw. | Под темным покровом дыма и листвы огонь подкрался, завладел лесом и теперь остервенело его грыз. |
| Acres of black and yellow smoke rolled steadily toward the sea. |
Одно из самых совершенных произведений английской литературы.«Морская» трилогия Голдинга.Три романа, посвященных теме трагического столкновения между мечтой и реальностью, между воображаемым – и существующим.Юный интеллектуал Эдмунд Тэлбот плывет из Англии в Австралию, где ему, как и сотням подобных ему обедневших дворян, обеспечена выгодная синекура. На грязном суденышке, среди бесконечной пестроты человеческих лиц, характеров и судеб ему, оторванному от жизни, предстоит увидеть жизнь во всем ее многообразии – жизнь захватывающую и пугающую, грубую и колоритную.Фантазер Эдмунд – не участник, а лишь сторонний наблюдатель историй, разыгрывающихся у него на глазах.
Лейтенант потерпевшего крушение торпедоносца по имени Кристофер Мартин прилагает титанические усилия, чтобы взобраться на неприступный утес и затем выжить на голом клочке суши. В его сознании всплывают сцены из разных периодов жизни, жалкой, подленькой, – жизни, которой больше подошло бы слово «выживание».Голдинг говорил, что его роман – притча о человеке, который лишился сначала всего, к чему так стремился, а потом «актом свободной воли принял вызов своего Бога» и вступил с ним в соперничество. «Таков обычный человек: мучимый и мучающий других, ведущий в одиночку мужественную битву против Бога».
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Сборник "Сила сильных" продолжает серию "На заре времен", задуманную как своеобразная антология произведений о далеком прошлом человечества.В очередной том вошли произведения классиков мировой литературы Джека Лондона "До Адама" и "Сила сильных", Герберта Уэллса "Это было в каменном веке", Уильяма Голдинга "Наследники", а также научно-художественная книга замечательного чешского ученого и популяризатора Йожефа Аугусты "Великие открытия"Содержание:Джек Лондон — До Адама (пер. Н. Банникова)Джек Лондон — Сила сильных (пер.
«Двойной язык» – последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво «историчное», обманчиво «упрощенное для восприятия». Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает – и удерживает в микрокосме текста. Потому что – может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных – тяжелее судьбы гонимых…
«Наследники». Уникальный роман о столкновении первобытных племен, в котором культура и ментальность наших далеких предков выписаны с поразительной точностью, а предположение о телепатических способностях древних людей легло в основу науки «параантропологии».
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.