Повелитель Мории - [73]

Те дни получили название Затмения Валинора. Три года земли Арды лежали во тьме и холоде. Но перед тем как удалиться во мрак, безлистые ветви Лаурелина породили золотой плод, а на Тэлперионе распустился единственный огромный серебристый цветок. И тогда Ауле-Создатель и его жена Йаванна, Дарительница Плодов, создали сосуды-ладьи, которые сохранили цветок и плод. И стали они светочами небес, дарующими свет и тепло, более яркими, чем звезды. Цветок Тэлпериона в хрустальной ладье, управляемой майаром Тилионом, стал Луной, а плод Лаурелина в алмазной колеснице, чьи поводья уверенно держат руки девы-майи Ариэн, — Солнцем. Но во время работы часть пыльцы Тэлпериона осыпалась серебряным дождем на наковальню Ауле. После того как работа была завершена, Ауле собрал пыльцу и отдал ее своим детям — гномам. Гномы же, заключив пыльцу в драгоценные камни, получили источники света, прекрасные и горящие, как сотни свечей. Тысячи и тысячи самоцветов освещали города гномов — Габилгатхол и Тамунзахир, а также величайшую из существующих твердынь гномов — Подгорное Царство, Казад Дум, или Хадходронд на •языке эльфов. Тогда, во время второго пленения Врага, гномы были многочисленны и дружны с эльфами. Наугримы охотно делились знаниями и драгоценностями с перворожденными, поэтому Тартауриль действительно видел «светочи Тэлпериона», подаренные гномами эльфийским владыкам. В третью эпоху, когда большинство как эльфийских, так и гномьих твердынь были заняты Врагом, светящиеся камни были украдены, потеряны, а иногда попросту уничтожены, потому что свет противен слугам Тьмы. Кроме того, исходящий из камней свет со временем мог погаснуть. Это произошло со многими сокровищами гномов, которые со временем превратились в простые алмазы и изумруды, ценные только своим весом и огранкой. Раньше большинство залов Казад Дума освещались «цветами Тилиона», а теперь Балин смог привезти в Морию лишь один камень, дающий достаточно света для освещения небольшого зала. Крупные самоцветы стали редкостью, и не всякий повелитель, будь то король эльфов или царь гномов, мог похвастать чертогом, который освещался бы таким камнем.

Балин хотел перенести освещающий шар в Мап-гашел, но Фрар с истинно гномьим упрямством воспротивился. Вместо того чтобы установить самоцвет в одном из гротов галереи Богатства, он решил восстановить зал Великолепия — Матурлаг. Там уж и будет сиять цветок Тилиона.

Мангашел же продолжала освещаться факелами. Их коптящее пламя мешало насладиться как работой, так и красотой галереи. Фрару повезло найти в глубинных коридорах осветительную машину, но починить ее не удавалось. В свое время не только самоцветы освещали глубины Мории. Мудрость и талант гномов создали удивительную вещь. В осветительной машине вокруг металлического сердечника вращалась медная проволока и неведомым Фрару способом вырабатывала тепло, которое можно было передавать по медному проводу на большие расстояния. От этого тепла в коридорах Казад Дума начинали гореть светильники. Бесшумно и бездымно, почти не нагреваясь, светом таким же ярким, как солнечный. Но искусство древних мастеров забыто. Все попытки починить осветительную машину натыкались на недостаток знаний и опыта. Все признавались, что даже не могут понять, как этот механизм действует, какие принципы лежат в основе его работы.

Но мастер Фрар был не из тех, кто легко сдается. Машина была извлечена из глубин Казад Дума и перенесена к Воротам. Здесь каждый исполняющий обязанности привратника должен был уделить время чуду древних мастеров. Привратники сменялись по очереди, два раза в день, с восходом и заходом солнца. Раньше, когда гномов в северных пещерах Мории было не так много, Фрар через каждые две недели целую ночь (или целый день) проводил около хитроумного механизма, установленного в Казарменном зале. Сейчас интерес к удивительному творению угас. Хотя Лони и Нали, поселившиеся в ответвлениях казарм и выполняющие роль «армии гномов», до сих пор втайне от других копались в железно-стеклянно-медных внутренностях механизма.

Фрар никоим образом не пытался им мешать. Пожилой гном знал, что иногда, постоянно наблюдая удивительную вещь, неожиданно для самого себя можно «прозреть». И сам он помнил, как порой вскакивал ночью со словами: «Как все просто!» Пусть машина будет перед глазами братьев. Может, рано или поздно один из них глубокой ночью вскочит и закричит: «Я понял!» И тогда свет вернется в глубины подгорных чертогов, и гномы перестанут так зависеть от торговцев, которые продают дерево и ткань втридорога. Правда, великан Тори говорил, что видел нечто подобное в книгах, которые они с Синь-фольдом нашли в мастерской Тэльхара, но туда еще надо добраться…

Глухой стук по двухдюймовым железным плитам отвлек Фрара от работы. Он неторопливо поднялся, грубое лицо его приняло нарочито простоватый вид. Отворив маленькое окошечко-бойницу, он увидел перед собой налитое желчью лицо торговца Рахиля.

— Чего надо? — спросил Фрар, как будто видел торговца первый раз в жизни. Он знал, что для большинства людей все гномы на одно лицо.