Повелитель Мории - [71]

Иногда Ори видел собственными глазами вещи, выходящие за рамки реальности. Взять хотя бы то, что государь Мории мог открыть любую дверь, причем без всяких ключей. Что это — волшебство? Ори давно ломал над этим голову. После рассказа Оина о том, что Морию создала Унголианта, гном готов был предположить, что Балин неожиданным образом получил власть над древней силой, как, например, получил власть над шлемом Дарина, и теперь может подчинять себе камни, пропитанные злом.

Чтобы успокоиться, Ори нагнулся и вытащил из-под стола тяжелый даже на вид мешок. Осторожно развязал горловину и достал резной сундучок, осторожно приподнял крышку. Улыбка коснулась губ гнома — в сундучке лежали листья. Дубовые, кленовые, осиновые, яблоневые, рябиновые — все из чистого золота.

«Меня запомнят не только как друга Балина или составителя карт Казад Дума, — думал с гордостью гном. — Скажут — мастер Ори, который восстановил Подземный Сад. Вот ради чего не зазорно потратить сотню лет, а то и всю жизнь. Скоро нефритовые, малахитовые и гранитные деревья в Саду покроются листвой. Надеюсь, мне хватит жизни. Пусть пока не хватает времени, и за три года мне удалось изготовить всего двести семьдесят два листа, а нужно — в тысячу раз больше… Пусть. Золота мне выделили несколько стоунов. Балиы на эти вещи не скупится…»

Мечты захватили Ори. Он грезил наяву: видел покрытые золотой листвой деревья, освещенные яркими светильниками; различал детей, играющих самоцветами и серебряными плодами; слышал мягкий ропот ручейка, что прихотливо извивается между высокими стволами. Горло Ори перехватило, глаза защипало.

— Надо закончить карту, — сурово сказал гном сам себе. — Настоящий мастер не занимается десятью делами сразу.

Ори уже потянулся было к кувшину с водой, чтобы промочить пересохшее горло, как ноздри его расширились. В воздухе явно пахло гарью. Гном вскочил. Легкий сизый дымок поднимался от железного ларца, который стоял на самой верхней полке. Ори подтянул скамью, достал ларец и открыл его. Уже через минуту он метался по комнате, поспешно натягивая на себя походную одежду, сапоги, затягивал пояс, путался в кольчуге. Вылетев за дверь, он столкнулся нос к носу с Оином.

— Ты чего? — спросил Ори, пряча ларец за спину.

Неистовый молча протянул руку и разжал кулак.

На ладони Оина лежали три кусочка проржавевшего металла.

— Это наш семейный секрет, — проговорил Оин. — Если сделать вещь, а потом взять от нее особым образом часть, то когда владелец целой вещи умирает, остаток покрывается ржавчиной.

— И что? — Ори торопился и не был расположен к долгим разговорам.

— Это части от ошейников орков, — просто сказал Оин.

— Ясно, — проговорил Ори. — А это наш семейный секрет. — Он открыл ларец. — Если пропитать бумагу неким составом, а потом разделить ее на две части, то что происходит с одним листом, отражается на втором. Вчера он был просто рваным. Сегодня сгорел. Темный властелин отверг наше послание.

— Надо предупредить Балина, — сказал Оин.

— Хорошо. — Ори положил руку на плечо другу. — Я предупрежу Балина. А ты, Оин, готовься к войне.

Неистовый глянул в лицо Ори.

— Я давно на войне, — тяжело проговорил он.

Часть 3

3.1

Среди гномов прочно укрепилось мнение, что лучшие доспехи выходят у самых жадных и скупых мастеров. Жадина, мол, всегда пожалеет проволоки, скупец всегда постарается пустить на латную пластину сталь потоньше. Но так как зачастую прочность брони проверяли прямо на создателе, приходилось ладить ее на совесть. Тончайшая плетеная проволока, выйдя из рук мастера, могла поспорить с клинком любой остроты и тяжести, а прочность гномьих кирас и шлемов вошла в поговорку.

Так или иначе, но доспехи мастера-оружейника Фрара считались даже по гномьим меркам произведениями искусства. Работа его стоила недешево, но добрая половина морийских гномов заказала доспехи именно Фрару. Уж здесь-то он точно обошел Неистового Оина, который в свое время тоже начинал оружейником. Конечно же, Фрару больше бы льстило, если бы кроме кольчуг ему заказывали и топоры, в изготовлении которых он считал себя виртуозом. Но даже и без топоров у него работы на два года вперед.

Каждая кольчуга одинарного плетения требовала ни много ни мало — двадцать тысяч колец разного диаметра. Гном любил создавать кольчугу не торопясь, часть колец он сразу клепал, другие оставлял разомкнутыми — чтобы впоследствии заварить наглухо. Короткие толстые пальцы недоверчиво проверяли каждое звено много раз. Он выплетал не просто металлическую ткань, но рисовал узор, способный отвердеть при прямом ударе в грудь и эластично растянуться под мышкой или над суставом — не мешая размаху, а наоборот, усиливая всесокрушающий удар боевого молота.

Мысли гнома текли неторопливо, пальцы привычно вплетали очередной ряд мифриловых колец.

Фрар, конечно же, очень хотел увидеть Морию такой, какой ее видели и знали его далекие предки. Балин приказал в спешном порядке восстановить любой из залов вблизи Северных ворот. По мнению государя, такие наспех восстановленные залы должны были привлекать в чертоги Казад Дума новых жителей.

«Но разве я не житель Мории? — раздраженно подумал тогда Фрар. — Разве я пришел сюда гостем, чтобы покрасоваться и уйти? Нет уж, я остаюсь здесь навсегда. Мастер Фрар никогда не искал легких путей и не любит торопиться. Потому ему и доверяют плести кольчуги».