Поучение в радости. Мешок премудростей горожанину в помощь - [52]
Некий человек говорил так: «В старых китайских книгах много рассказывается о Японии. Там часто говорится о том, что Япония — страна прямодушная и не воровская>{256}. То есть в глубокой древности люди в Японии отличались прямодушием и воров там не было. В недавних китайских книгах написано, что Япония — это страна воров и убийц. Со времён, описанных в “Повести о великом мире”, нравы японских воинов и горожан сильно испортились, воровства и убийств стало ужасно много. Мало того японские разбойники переправились морем в другие страны, стали безобразничать на китайских берегах, так что в течение нескольких десятков лет Китай пребывал в затруднительном положении, а этих разбойников прозвали там “японскими пиратами”, и повсюду на побережье только о них и говорили>{257}. Их корабли прозвали в Китае “судами Хатимана”>{258}. Вот почему Японию стали считать страной разбойной. У бедного воришки и песни любви грустны… Даже люди достойные проникаются обыкновениями своего времени, и они становятся непохожи на людей прежних лет. В трактате “Коё гункан”>{259} говорится, что воину позволяется забрать себе чужую землю. Трудно согласиться с этим. Горожанин не управляет людьми — люди управляют им, а потому горожане не пишут в своих сочинениях таких ужасных вещей».
Столичный горожанин говорил горожанину из провинции: «Деревенщина в своих речах не различает высоты тонов — ничего не понять. А ведь “хаси” — это и палочки для еды 箸, и лестница 梯，и мост 橋. А “канэ” — это и металл 金, и наугольник 矩, ，и колокол 鐘. Но в речах деревенщины всё звучит одинаково».
Горожанин из провинции был человеком рассудительным. Он отвечал так: «У людей много одинаковых имён, вот почему с древности к ним стали присоединять и фамилии. Тогда всё стало ясно, путаться перестали. Точно так же в деревне присоединяют к названиям вещей поясняющие слова. Поэтому говорят: хаси, которыми едят; хаси, по которой забираются наверх; хаси, по которому переходят через реку. Или говорят: “белый металл” — это серебро, “жёлтый металл” — это золото. Говорят про “прямоугольный канэ” и про “канэ, в который бьют”. И поэтому к рыбному столу никто не явится с лестницей, а когда придёшь к кому-нибудь за наугольником, никто не вынесет тебе серебро».
Жил-был горожанин, грамоты он не знал. Своих детей не завелось, а был у него приёмный сын, который любил учение, умел читать «Четверокнижие»>{260}. Вот прочёл он несколько раз про Ёси из «Мэн-цзы», который говорил: всё — для меня!>{261} Приёмный отец внимательно выслушал его и сказал сыну: «Вот это правильно! Похоже, сердца древних мудрецов и наши ничем не отличаются. Я вот кормлю тебя вовсе не для других людей, а для того, чтобы ты потом кормил меня. Разве сын не должен заботиться о родителе?» Сказав так, отец залился слезами.
Смешно, конечно, что отец перепутал Ян-цзы с «приёмным сыном», но родительское сердце таково, что всё примеряет на себя. Пребывать в искренности — это замечательно.
Некий знаток старых обыкновений говорил так: «В прежние времена буддийское посмертное имя давали только государям и государыням. Потом такое имя стали давать в домах сёгуна, главнейших домов-сэккэ, министров. В последние двести лет так поступают в домах людей как знатных, так и незнатных. В последние пятьдесят лет это обыкновение распространилось среди горожан и крестьян. Таково поветрие, но ничего хорошего в этом нет. Изначально посмертное имя жаловали в храмах из уважения к богатым дарителям, и оно свидетельствовало, что это даритель достойный. Но потом из зависти имя стали присуждать без разбору, и теперь оно стало привычным для всех. Во всех японских писаниях говорится о том, что не должно присуждать посмертное имя простолюдинам. Некоторые люди утверждают, что после смерти мы возвращаемся в нераздельность, где нет ни высоких, ни низких, а потому ничего плохого нет в том, чтобы давать посмертное имя всякому. Но это вовсе не так. Если бы мы после смерти возвращались в нераздельность, где нет ни богатых, ни бедных, то зачем тогда было отмечать щедрых и богатых дарителей? Имена “индэн” или “дайси” выделяют из ряда>{262}. Было бы странно, если в будущем городские богачи стали бы именоваться “асоми”>{263} или “великими министрами”. Один разбогатевший простолюдин из чрезмерной любви к единственному сыну вознамерился дать ему имя “Ханкан”>{264}, но люди напомнили ему, что господин ханкан Минамото>{265} кончил плохо, и тогда он вспомнил про Нарихира и решил назвать сына Тюдзё>{266}. Смешно.
Имя Кодзи>{267} подразумевает человека высокой нравственности. Так можно назвать и человека, не имеющего отношения к нравственности, но который состоит на службе, получает жалованье, знатен и богат. Человек знатный и богатый — это тот, кто получает солидное жалованье. Но сколько бы горожанин ни скопил денег, вряд ли его назовут “богатым и знатным”. “Знатность” подразумевает должность и ранг. Когда говорят о “богатом и знатном”, разумеют человека служивого с жалованьем. Разумеется, человек служивый получает учения Конфуция и имеет ранг. В Китайской земле считается так: пусть это будет человек даже и безнравственный, но если он получает жалованье, то должен быть грамотным. Потому есть смысл в том, чтобы давать такому человеку имена Синдзи
