Потерявшийся во времени - [28]

— Умерли они все. Еще на прошлой неделе похоронили.

— Как умерли, они же улетели в Африку работать?

— Улетели и не долетели. Разбился самолет. Останки привезли, говорят в цинковых гробах, ничего не осталось.

— А где их похоронили? — шепотом спросил я, надеясь, что все это ошибка.

— На Преображенском кладбище кажись. У них там вся родня похоронена.

Не помня себя, я поймал такси и поехал на кладбище. Почти бегом я ворвался туда, и не зная, куда идти, увидел одного из служащих, подойдя к которому, спросил:

— Извините, не знаете, новые захоронения, где находятся? — но потом, вспомнив, что соседка сказала, что у них здесь похоронены родственники, переспросил, — нет, на прошлой неделе семью хоронили из трех человек, не подскажете где?

— Те, что разбились что ли?

— Да, — и сердце мое оборвалось.

Он показал мне рукой и объяснил, как пройти. Я медленно шел, стараясь оттянуть роковой миг развязки. Три свежих холма я увидел еще издали. Подойдя ближе, я увидел большую фотографию, в центре которой была улыбающаяся Лера. Я не мог поверить в это.

— Ну почему так жестока со мной судьба? Обрести на мгновение счастье, почувствовать лишь на миг живительный свет и потом потерять навсегда? Почему, за что?

Я упал возле ограды на землю, и сердце мое разрывалось от горя. Слезы душили меня. Я понял, что со смертью Леры в моем сердце что-то оборвалось. Её звонкий смех, голос, простые, но такие нежные слова обращенные ко мне, набатом звучали в голове. И крик в аэропорту: — Алешка, я люблю тебя, ты слышишь? — эхом повторялись, становясь, все тише и тише. Только потеряв её, я понял, что значила она в моей жизни. Сквозь слезы, застилавшие мне глаза, я смотрел на фотографию, а в голове стоял её голос, живой, веселый и жизнерадостный.

— Значит, не все я ведал в той, прожитой жизни, возможно, самого главного, что я мог и должен был знать, чтобы остановить эту трагедию, я не знал. Мир застыл для меня в жуткой трагедии и для меня существовало только одно имя — Лера, которую я больше никогда не увижу ни в той, ни в этой жизни. Я стоял, опершись об ограду, и не знал, что мне делать и как жить дальше…

Глава 6

Воспоминания разбередили душу. Я вернулся к столу и, усевшись в кресло, стал вспоминать прожитые годы.

После гибели Леры и её родителей, я долго не мог прийти в себя. Видения, будто я возвращаюсь в будущее, исчезли и больше не появлялись. Что произошло, и с чем это было связано, я не знал, но это было и к лучшему. В моей жизни наступили перемены, и я это прекрасно понимал. Теперь я точно знал, чего хочу и как мне этого достичь.

Внешне ничего не изменилось. Я был таким же, как и раньше, работал в КБ, и жизнь моя с виду оставалось прежней, но внутри меня бурлила совсем другая, скрытая от посторонних глаз жизнь.

Теперь я планировал, как мне построить свою будущую жизнь, чтобы не оказаться в том положении, в каком я оказался, когда увидел себя через двадцать с лишним лет. Поэтому не задолго до смерти отца, я раньше, чем это случилось в прежней, как я её называл жизни, устроился на завод. Я понимал, что особенно мне это не нужно, но понимал, что до начала перестройки, необходимо нормально зарабатывать. Становиться фарцовщиком я не собирался и потому пошел работать на завод, на котором работал отец.

Вскоре после смерти отца, я устроился в вечерний институт на экономическое отделение, так как решил не просто получить второе образование, а подковать себя в экономическом плане. Мать чувствовала, что я изменился, и по её словам в лучшую сторону. Вообще, она мной очень гордилась, только переживала, что я до сих пор не женат. С Татьяной наши пути естественно не пересеклись, и потому к тридцати годам я так и остался холостым. Нет, женщины в моей жизни периодически возникали, но каждый раз, когда я задумывался о женитьбе, образ Леры, вставал передо мной, и первая любовь буквально уводила меня от алтаря бракосочетания.

С каждым годом, события, которые происходили в стране и мире, лишний раз доказывали, все, что я знал о будущем, полностью совпадало с действительностью, а стало быть, я на самом деле каким-то образом вернулся в прошлое. Начало перестройки я встретил спокойно и был готов к ней. Мой план, который я вынашивал годами, вступал в ту фазу, когда наступала пора действовать. Я понимал, что для начала большой игры, мне необходим капитал, которого у меня не было. Те накопления, которые у нас были с матерью на книжке, были ничтожно малы, к тому же, как мне было известно, в ближайшее время, они должны были просто исчезнуть в лавине инфляции. Поэтому, ни слова не говоря, в начале 88 года я открыл свой первый кооператив и начал заниматься «отмывкой денег». Это был тот период в стране, когда заводы и КБ заключали договора с трудовыми коллективами на проведение тех или иных работ и все это прокручивалось через кооперативы, которые давали объявления об обмене безналичных денег в наличные. Вторым направлением, которое позволило скопить стартовый капитал, было взятие кредита якобы для покупки продуктов питания. Именно в этот момент можно было прокручивать огромные денежные ресурсы, государственного уровня и превращать их в наличные деньги. Весь механизм был достаточно прост. На фирму брался кредит в несколько миллионов рублей, якобы для приобретения импортных продуктов. Главное, надо было заручиться бумагой в которой говорилось о продовольствии. Поскольку в этот момент в стране было очень напряженно с этим, сбербанк, хотя и со скрипом, но шел на это. Впрочем, управляющие имели с этого приличную отстежку, так что особо больших затруднений не было. Деньги отправлялись транзитом через расчетный счет фирмы, которой открывали кредитную линию, на счет подставной фирмы и тут же обналичивались. Вслед за этим производилась покупка продукции, которая в тот момент могла быть моментально продана в те же государственные организации, по тройным, а то и больше ценам. Как правило, это была импортная оргтехника, персональные компьютеры, которые в этот момент начали активно продвигаться на отечественный рынок. Полученные деньги шли на досрочное погашение кредита, с уведомлением, что сделка отменена, а разница моментально обналичивалась и превращалась в твердую валюту. Денежный поток был столь большим, что к 92 году мои активы превысили десять миллионов долларов, и можно было закрывать весь этот полукриминальный бизнес и переходить ко второй стадии моего плана.