Потерянный рай - [3]

— Ты имеешь ввиду коньяк? — сдавленно пролепетал Клифски, вновь косясь на дверь в соседнюю комнату. — Остался с прошлого…

— Я имею ввиду ЭТО, — спокойно произнёс Брайан, прикладываясь к бутылке.

Клифски весь как-то съёжился, хотя и раньше не выглядел особо вальяжным.

— Можно я тоже, — едва слышно пробормотал он, протягивая подрагивающую руку к бутылке.

— Да ты садись, — хмыкнул Брайан, возвращая ему заметно опустевшую посудину.

Клифски вцепившись в бутылку двумя руками, словно это был спасательный круг, бессильно плюхнулся в кресло напротив Брайана, судорожно припал к горлышку и закашлялся.

Его блеклые голубенькие глазки подёрнулись влажной пеленой.

— Я не знаю, когда ЭТО началось, — сдавленно просипел Клифски, глядя на бутылку дикими глазами. — Первый раз меня основательно прихватило неделю назад. Вчера, второй раз… Я уже был у дверей своей квартиры… Боже, как стыдно! Рядом живёт молодая семья… Муж сказал, что в следующий раз он плюнет на всё и меня пришибёт!!!

— Да не скули ты так, — брезгливо поморщился Брайан. — Может, это будет только к лучшему.

— Да, тебе легко говорить, — Клифски обнял бутылку и стал раскачивать её, как младенца. — Тебе всегда было плевать на общественное мнение…

— Когда все вокруг голые — бессмысленно стыдиться собственной задницы, — фыркнул Брайан, отбирая у Клифски бутылку и одним духом приканчивая остаток коньяка. — Скорее наоборот…

— Это ты своей можешь гордиться, — вдруг почти нормальным голосом мрачно объявил Клифски, — а у меня — самая что ни на есть ординарная!

— Я имел в виду, — миролюбиво уточнил Брайан, прислушиваясь, как коньяк тёплыми сильными волнами смывает ё души всё дерьмо последних часов, — что в обществе голых людей скорее одетая задница вызывает законное раздражение.

— Как ты можешь философствовать, — визгливо вскрикнул Клифски, — когда сам…

— По уши в дерьме? — благодушно подхватил Брайан.

— Да! — сказал, как плюнул, Клифски, но тут же сжался, словно сам испугался звука собственного голоса, и тоскливо залепетал: — Ты не обижайся… Я думаю, это временное явление…

— Ну вот, — вздохнул Брайан вставая, — в кои веки собрался с духом и сказал то, что думал, но тут же всё испортил… Профессия, что ли, наложила на тебя неизгладимый отпечаток?

— А ты думаешь, легко быть редактором такого солидного журнала, как наш?! — вяло огрызнулся Клифски, затравленно стараясь не смотреть в глаза Брайану.

— Могу себе представить, — саркастично хмыкнул Брайан. — Это надо уметь одновременно угождать: непосредственному начальству — самому господину Главному Редактору; потом издателю, который, собственно, и оплачивает всю эту мышиную возню. Кроме этого, соответствовать непритязательным вкусам дорогого массового читателя; не забыв вдобавок потрафить своим собственным… Воистину подвиг, достойный Геракла. — Брайан насмешливо окинул взглядом щуплую фигурку Клифски. — Борец наш неистовый… с авгиевыми течениями современной литературы!

— В тебе говорит оскорблённый автор, — надменно изрёк Клифски, пытаясь важно расправить хилые плечи. — Ты злишься потому, что мы отвергли твою последнюю рукопись. Или у тебя ещё до конца не выветрилось…

— Насчёт последней, — ядовито хихикнул Брайан, — и не надейся! Это была всего лишь очередная. Но вообще-то ты отчасти прав: меня порою просто бесит, что под маской заботы о достославном читателе — за его спиной — присваивается право решать, что ему, собственно, читать, а без чего он только счастливее будет. Будто он, этот гипотетический читатель, глухонемой и безрукий. И без вашей руководящей роли (на кой ляд безрукому руководящая?!) не разберётся кого, и по какому адресу послать! Что-то это всё мне жутко напоминает. Ковать читателя по образу своему и подобию! Не много ли на себя берём, уважаемый господин редактор?! А сомнений никогда не возникало: с чего куём-то?

— На себя посмотри, — зло огрызнулся Клифски. — Пи-са-тель!!! Кому нужно твоё ковыряние грязным пальцем в нечистой душе?!

— Ага! Таки достало!

— Вы писаки, меня достали! Пишете-шастаете! Заразу разносите!!! От вас, небось, и подцепил. Я уже давно почуял, ещё как только идиосинкразия к печатному тексту появилась… Суки!

Брайан, собравшийся было уходить, удивлённо застыл в дверях, недоверчиво разглядывая Клифски, который даже стал как-то выше и шире в плечах.

— Всё верно, — всё ещё удивлённо сказал Брайан, — идиосинкразия — первый признак…

— Уйди! — хрипло выдавил Клифски, медленно обретая свой обычный затюканый вид. — Христом богом прошу: УЙДИ!

— И давно у тебя идиосинкразия? — спросил Брайан.

— Уже больше трёх лет.

— Ого! Но тогда как же ты работаешь редактором? Ведь это значит…

— Ничего это не значит! Ты уйдёшь когда-нибудь?! Или…

— Хорошо-хорошо, я уйду… Только позволь, я воспользуюсь твоей машиной, ночь всё-таки… А завтра утром пригоню обратно.

— Пользуйся чем хочешь, только оставь меня в покое! — Клифски всхлипнул, сполз на пол и, свернувшись как зародыш, закрыл глаза.

Брайан покачал головой и вышел из квартиры.

Он не видел, как Клифски, едва за Брайаном захлопнулась дверь, вскочил на ноги и метнулся во вторую комнату…

Глава 3

«Сейчас самое время нанести Берту визит, — подумал Брайан, заводя машину, — он как раз должен быть уже дома».