Потерянный Ковчег Завета - [28]

— Ради Бога, послушай, Ковчег исчез с лица земли две с половиной тысячи лет назад. Сомневаюсь, что он опять появится.

— Другие-то вещи появляются, — возразил я. — Свитки Мертвого моря, документы Наг-Хамади, сокровища Тутанхамона.

Паттерсон хмуро смотрел на лужайку перед домом. Отпив кофе, он вздохнул:

— Все может быть, но нужно ли нам это? Самый богоизбранный предмет у самого богоизбранного народа. Некоторые вещи лучше не находить. Если Ковчег найдется, последствия для всего мира будут куда серьезней, чем тебе представляется.

Потом лицо его прояснилось, и он улыбнулся:

— Это Рувим Бен-Арье — не важно, кто он такой, — хочет, чтоб ты ему помог. Вижу я, его одержимость Ковчегом заразила и тебя. Я тебе настоятельно советую — не поддавайся. Он хочет найти Ковчег для целей, которые тебе совершенно чужды. У тебя-то намерения совсем иные. Прежде чем пойти такой опасной дорогой, как следует поразмысли. Еще я тебе советую поговорить, пока ты здесь, с Накдимоном Донияхом. Он человек немолодой, но голова у него светлая, и к тому же он хорошо к тебе относится. Если предпочитаешь не слушать моих советов, дело, конечно, твое. Я тебя разубеждать не стану. Настоящий учитель не должен навязывать ученику свое личное мнение. По крайней мере найдется о чем порассказать внукам. Я в любом случае о твоем демарше обещаю помалкивать.

Слова Паттерсона обуздали мой пыл; я поднялся и стал собирать книги. Чтобы попасть в библиотеку, мне нужно было успеть на автобус до Оксфорда. Я уже открыл тяжелую дубовую дверь, когда Паттерсон пробормотал:

— Да, и удачи тебе.

В тот же день немного позже я завтракал в одиночестве в старом пабе «Герб короля» — как раз напротив зала восточной литературы Бодлеанской библиотеки. Несколько немолодых богословов — один все размахивал старомодным слуховым рожком — громко обсуждали «смерть Бога».[19]

Подняв глаза от тарелки с дежурным блюдом, я увидел знакомую фигуру, заполнившую дверной проем. Одетый, по обыкновению, не в элегантный костюм, как те же богословы, а в старый вельветовый пиджак, наш Дониях, наш Ник-Демон, кавалер ордена Британской империи, напоминал добродушного упитанного дрозда.

Склонив голову набок, он заулыбался, ласково кивнул преподавателям и подошел к моему столику.

С Наки Донияхом я познакомился давно — как только стал аспирантом в Оксфорде. В одно прекрасное утро я с большим рвением искал перевод некоего арабского слова, которого не было ни в одном словаре библиотеки Института исследований Востока. Я припомнил, что на одной из дверей на втором этаже института я как-то прочел: «Арабский словарь». Ожидая найти внутри некое многотомное издание, я поднялся по лестнице, отыскал дверь и постучал.

— Войдите, — пригласили меня.

Я вошел и увидел человека, основательно расположившегося за столом. Перед ним лежал планшет для письма. Никаких словарей поблизости не наблюдалось.

— Я ищу арабский словарь, — промямлил я.

— Ну, я — арабский словарь, — ответил Дониях.

Выдержав паузу, он пояснил, что в этой комнате помещается редакция Оксфордского англо-арабского словаря, а он — редактор.

Закончив работу над арабским словарем, Дониях приступил к работе над Оксфордским англо-еврейским словарем. Он владел еще дюжиной языков: знал несколько семитских, многие западноевропейские и много лет проработал на британскую разведку в качестве специалиста по России. Ему давно перевалило за восемьдесят, но ни его интеллект, ни вкус к работе ничуть не ослабли.

Наки хорошо знал Рувима. У Рувима были тесные связи с какими-то разведслужбами, и благодаря этому они, наверное, и познакомились. А может, их знакомство было как-то связано с событиями Второй мировой войны. Ни тот, ни другой об этом не рассказывали. Я знал только, что у них есть общий друг — еврейский торговец книгами, тоже имеющий, по словам Рувима, связи с разведкой. Магазин его располагается в Латинском квартале Парижа на улице Сент-Андре дез-Арт; друзья часто встречались в набитом книгами кабинете, где хозяин принимал самых дорогих гостей и ценных клиентов, а иногда — посетителей сурового вида в строгих костюмах, говоривших по-французски с сильным еврейским акцентом и книгами явно не интересовавшихся. Именно в этом магазине, находящемся через несколько улиц от принадлежащего ему роскошного особняка восемнадцатого века, Рувим приобрел многие из своих восточных рукописей.

В «Гербе короля» Наки взял себе сандвич и бокал вина и подсел ко мне.

— Чертов Рувим, — пожаловался я. — Вот уже и я стал почти такой же одержимый. Он меня втянул в свои делишки, и теперь ни о чем другом я думать не могу.

И я рассказал, как Рувим разжег мой интерес к судьбе Ковчега.

— А, Ковчег… Просто смешно, — сказал Наки, слегка помедлив. Ясное дело, Рувим уже посвятил его в наши планы. Во взгляде Наки появилась несвойственная ему настороженность. — Я слыхал, в прошлом году в Иерусалиме Рувим влез в какие-то неприятности, — продолжал он. — Что-то про третий Храм, про взрыв мечети Омара… Там еще, кажется, «ХАМАС» был как-то завязан… во всяком случае, какая-то палестинская группировка.

— Верно, — ответил я. — Рувим боялся, что до «ХАМАСа» дошли слухи о его деятельности. Они явно подозревали его в намерении искать Ковчег под мечетью Омара. И он боялся, что не миновать ему беды. Его слегка припугнули.