Потерял слепой дуду - [10]
Года через полтора после свадьбы родилась у Шурика дочка, совсем здоровая.
Еще через год Шурик от жены ушел.
Было им не труднее, чем другим, и то, что открываются при долгом совместном жительстве незнакомые и неприятные черты в человеке, не стало причиной развода. В Шурике неприятного было не так уж и много, разве что обслужить себя совсем не умел, и жена к этому тоже не была приспособлена.
Тут было совсем другое…
Мама Ирочки несокрушимой своей правотой вдруг поняла, что в этом младенчике и есть ее цель, ее счастье, а значит, цель и счастье Ирочки. То, что способствовало достижению того и другого, теперь отработано и подлежит удалению. Поняв это, никакого замысла она не готовила, просто искренне возненавидела зятя, который из волшебного мальчика сразу превратился в толстого неряшливого мужика, и гадких черт обнаружилось в нем очень много. С Шуриком теща стала суха, не подпускала его к ребенку, а под конец зять сам помог ей. В цеху что-то отметили после работы, Шурик – чего за ним прежде никогда не водилось – явился домой, пошатываясь и распространяя по комнатам запах.
Мать, а следом и дочь рыдали в тот вечер добросовестно, до самозабвения, как над молодым ядреным покойником. Тесть находился в тылу и с заметным усилием держал суровое лицо.
Стихия изгнала Шурика – он испугался, мигом протрезвел и утром уехал на работу с чемоданом своих вещей.
На другой день, когда и запах его выветрился, теща вздохнула блаженно и сказала мужу, чтобы не прогонял Шурика с автозавода: «Надо же ему как-то жить».
Заявился Шурик в деревню и сказал, что взял отпуск и потому будет жить здесь месяц, а может, и больше.
В тот день Валентина первый раз кричала на внука: «Ты чево творишь-то!», а он краснел от гнева, неистово ругался руками, поднимая ветер в избе, и ревел: «Дуда она!»
– Поди, пьяный приходил? – уже спокойнее спросила бабка, после чего Шурик, хряснув по воздуху ручищей, ушел в сад и сидел там один, на яблоневом пеньке.
А Валентина после двух таких разговоров перестала пытать внука и решила для себя то, что и должна была решить: жена Шурикова скорее всего и есть «дуда», а еще большая «дуда» теща, потому как трясется вместе с мужем, тестем то есть, над своим больным ребенком («а я будто не тряслась») и вообще плохо молодым жить со старыми, да еще в тесноте, и с квартирами беда…
Но почему-то не было в ее душе той сосущей тревоги, что идет впереди беды, может, потому, что ни внук, ни его жена на развод не подали («гляди, еще и сойдутся»), а главное оттого, что в мире ничего не изменилось – все стояло как стоит. Она, слава богу, жива, и брат Василий, и родня в обеих деревнях, Шурка непутевый – все целы. И даже прибавилось Шпигулиных – родилась у младшего сына дочка Лидочка.
Все хорошие, крепкие люди, а Коська особенно. Теперь у него работа ответственная, назначили его каким-то начальником в автоколонне. А как он дом матери отремонтировал – картинка, а не дом! Сам решает, что в хозяйстве сделать, и такой он справный крестьянский сын, что никогда не забывает родню, теткам помогает, не спрашивая, надо ли помочь.
Каждый раз, бывая у сына в гостях, она дивилась постоянно откуда-то возникавшим новым вещам; особенно поразил ее отделанный под старину телефон из белого камня и золота и парчовый длинный халат, изукрашенный драконами. Константин всегда хотел, чтобы все у него было лучше, чем у других (и на флот в самом деле попросился из-за клешей), хотя человек он по нынешним временам небогатый, живет с семьей в общежитии…
Но и эта беда вскоре рассосалась. В один из дней Константин приехал и сказал матери:
– Квартиру мне должны дать.
– А разве ж теперь дают их, квартиры-то?
– Нет, закрылась лавочка, но мне дадут. Из резервов.
Валентина чуть не заплакала:
– Ты, Коська, работник хороший, уж шибко хороший ты работник, сынок.
– Хороший, – сухо подтвердил сын. – И с Шуриком надо чего-то решать. Здесь он?
– В огороде, вишню собират. Позвать?
– Сам схожу.
Она видела в окно, как сын вышел из дома, открыл крашеную калитку и скрылся под сводами вишневых деревьев, откуда вскоре появился Шурик с эмалированным ведром, а Коська – немного погодя, отчего подумала Валентина: сын, видно, дерево подпирал, не может сын шагу ступить попусту.
Шурик показал заполненное наполовину ведро, изрек «во-у-от», потом добавил:
– Мадо совсем, водоны едят, дужье дадо…
– Будет тебе ружье, – улыбнулся Коська, – садись давай.
Все втроем сели за пустой стол.
– Ну, расскажи, друг, чего от жены сбежал?
– «Дуда», говорит, – услужливо пояснила Валентина, – охламонище эдакий. Чево не жилось…
Шурик глубоко вздохнул, видимо готовясь ругаться.
– Погоди, мать, – прервал Константин – и Шурику: – Ты пьешь?
– Да куды ему пить, – шепотом вступилась Валентина, – больной весь, дитё…
– Пьет он. Был я у него там, на Автозаводской, сказали, пьяный приходил. Раза три. Или четыре. Орал.
– Кобо!
– Никобо! Пить начнешь – на хрен никому станешь не нужен. Как Шурка. Времена сейчас такие, пьяница – пошел вон. И весь разговор. Башкой своей это пойми.
Шурик выпучил глаза, покраснел, поднялся, но тяжкая дядькина рука вбила его в табуретку.
«Новый мир», 2011, № 8.Григоренко Александр Евгеньевич родился в 1968 году. Закончил Кемеровский государственный университет культуры. В центральной печати публикуется впервые. Живет в городе Дивногорске Красноярского края.Журнальный вариант.
Новый захватывающий роман Александра Григоренко «Ильгет. Три имени судьбы» о человеке, у которого «стрелой в ране» застряла загадка его жизни. Тщедушный приемыш, потерявший брата-близнеца, по воле «бесплотных» проходит путь от раба своего отчима до вождя чужого племени. Вновь становится рабом — монголов, огненной лавой затопивших могучую реку Енисей, — но обретает свою правду: великое благо — жить без страха.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».