Потери и находки - [55]

Инквар неторопливо повернулся и взглянул прямо в злобно прищуренные глаза сидевшей напротив горбуньи, стараясь состроить на лице самое кроткое и добродушное выражение.

– С добрым утром! – мягко улыбнулся он девчонке, заметил, как сильнее искривился от ненависти и без того косой ротик, и вдруг, неожиданно даже для себя, с неподдельным сочувствием спросил: – Тебе очень тяжело в этой личине?

– Не твое дело! – свирепо прошипела Лил, и только потом до нее начал доходить смысл сказанного Инком.

Горбунья дернула плечом, словно отгоняя назойливую муху, открыла рот, намереваясь добавить какую-то шпильку, но вдруг замерла, словно уколовшись о его сочувствующий взгляд, и начала стремительно краснеть.

– Он не хотел тебя обидеть, – тихо и укоризненно пробормотал вдруг Ленс, и над подстилкой поднялась его голова со спутанными светлыми кудряшками. – А когда мы остановимся?

Этот вопрос был направлен Инквару, и тот не стал обращать внимание на хитрость, с какой мальчишка решил проблему обращения к новоявленному папаше. Ему и самому трудно было бы назвать отцом чужого человека, хотя к тому, который теперь считался его собственным родителем, Инквар никогда не испытывал никаких нежных чувств. И потому не встречался ни с ним, ни с матерью уже почти пятнадцать лет.

– Сейчас узнаю, – благодарно улыбнулся мальчишке искусник и, протянув руку, отдернул полог с той стороны, где сидел кучер. – Пико, нужен привал.

– Через минуту или две будет ручеек, – буркнул тот и предложил: – Но могу остановить прямо сейчас, воды у нас полный жбан.

– Если место подходит, то останавливайся, – не стал тянуть Инквар.

Впрочем, он ни на миг не сомневался – Дайг никогда бы не предложил делать выбор, если бы здесь было опасно или неудобно встать.

Повозка слегка накренилась, забирая вправо, по тенту зашуршали невидимые ветви, а солнечный свет сменился сыроватым полумраком.

Инквар первым выскочил из тележки, огляделся и понимающе усмехнулся: телохранитель едет по этой дорожке явно не впервые. Старая голубая ель, под густые ветви которой он загнал повозку, была самой огромной среди развесистых соседок и, судя по устроенным из бревен сиденьям и аккуратному кострищу, не раз использовалась как укрытие.

Да и с травницами кучер при встрече разговаривал скупыми, но понятными всем им фразами, выдававшими их давнее знакомство. Вчера это не особенно насторожило искусника, но сегодня, после объяснений травознаи, сам собой возник вопрос, отчего в необъявленной войне Дайг примкнул не к своему другу, а к кучке одаренных травниц и монахинь? Разумеется, Инквар не собирался спрашивать телохранителя напрямую, зайцу понятно, тот давно приготовил достаточно ясный и убедительный ответ, но вот будет ли он искренним, неплохо бы выяснить.

– Кусты в той стороне, – доставая корзинку с едой, кивком головы указал Дайг и нехотя добавил: – Костер разжигать не стану, поселок всего в трех часах, там и пообедаем.

– Это будет почти ужин, – прикинув время, обронил Инквар, уводя с собой Ленса.

– Полдник, – кротко, как хорошо вышколенная горничная, поправил Дайг, и не думая принимать замечание «хозяина» за приказ.

– Ты на Лил не сердишься? – отойдя от ели подальше, осторожно спросил мальчишка и уставился на Инка встревоженным взглядом.

– Конечно нет, настоящий мужчина не имеет права злиться на женщин, ведь они слабее, – честно ответил тот и огорченно вздохнул: – Но в пути, а особенно в бою, с ней очень трудно. Лил не умеет заранее придумывать планы и следовать им и не доверяет тем, кто с ней заодно. Поэтому поступает так, как будто она одинокий волк, и этим подставляет соратников под удар.

– Она говорит, ты взял ее в рабство…

– А она тебе рассказала, в каком виде я ее нашел? – обозлился Инквар. – Без сознания, привязанную вниз головой к седлу позади ночника! Вот и пришлось взять с нее клятву, иначе снова полезла бы в лапы к бандитам!

– Не рассказывала, – огорчился мальчишка и уверенно кивнул. – Но ты не врешь.

– Да зачем мне нужно лгать? – еще сердито фыркнул искусник и тут же заинтересовался: – А какая у тебя способность?

– Пока не совсем понятно, – не задумываясь, выдал тот явно заготовленную заранее фразу и тут же спохватился, огорченно покраснел: – Но одаренных людей от простых я отличаю и амулеты тоже вижу. А еще могу слышать чувства людей… но про это говорить нельзя.

– Ну и помалкивай. Никому больше не выдавай своих тайн, нам разные люди могут встретиться. Нужно будет придумать тебе способность попроще, я по дороге прикину и скажу.

Мальчишка согласно закивал и совсем не по-детски облегченно вздохнул, а идя назад, превратился в совершенно обычного подростка. Подпрыгивал, доставая уцелевшие шишки, собирал под кустами первоцветы и ландыши и пытался поймать первую стрекозу.

А когда они почти дошли до ели, приостановился и серьезно сказал Инквару:

– Я буду звать тебя «отец». Своего папу я так никогда не называл.

– Это ненадолго, – тихо пообещал искусник. – Только пока не станет понятно, где для вас безопаснее. Ты же мужчина, должен понимать: неспроста мать отправила вас к Парвену.

– Это папа нас отправил, – внезапно горестно шмыгнул носом Ленс. – Сам одел и сам отвез. Обещал зимой вернуться…