Потери и находки - [40]

Плечи идущей впереди женщины дернулись, и она закхекала, словно в приступе кашля, но Инквар ее уловке не поверил. Сам в щекотливых ситуациях умел отвлекать внимание, причем намного лучше.

Зато после этого выступления Ленса их путь продолжался недолго. Провожатая резко свернула в скрытый за занавесью коридорчик и вежливо распахнула перед гостями обитую войлочной кошмой дверь.

– Доброе утро, – приветствовал их невыразительный, словно смертельно усталый, женский голос, и Инквар в который раз порадовался, что зелье ночного видения еще не потеряло силу.

В комнате властвовал густой сумрак, усиленный плотно задернутыми шторами, и даже еле тлеющей лампадке не под силу было его разогнать. Несомненно, хозяйка комнаты не собиралась позволять незваным гостям рассмотреть себя во всех подробностях.

Но старик разглядел все. И довольно молодое еще лицо, отмеченное печатью той строгой красоты, которая не меркнет с годами, а становится утонченное и дороже, как творение великого мастера. И одежду, ничем не отличавшуюся по виду от той, в какой ходили обитатели этого места, но значительно превосходящую ее по качеству. А еще темные волосы, собранные на затылке в тяжелый узел, и цепочку от амулета, выглядывающую в вырезе рубахи.

Инквару просто до дрожи в пальцах хотелось проверить амулет наставницы собственным браслетом, но он стоял неподвижно, молча и подозрительно обшаривая взглядом комнату, как сделал бы каждый, кому не добавляло зоркости выпитое зелье.

– Доброе утро, матушка, – учтиво произнес Дайг и принялся объяснять, не ожидая расспросов: – В этих детях я принимаю участие… их дядю убили ночники. А старика нанял себе в помощь. Остальные – узники из Ивстона.

– Обоз, разумеется, встретился вам случайно, – по-прежнему безразлично проговорила настоятельница. – Отведи детей в верхние комнаты и устрой отдыхать, а я пока побеседую со стариком.

Телохранитель не задал ни единого вопроса, немедленно развернул Лил лицом к двери и почти вытолкнул из комнаты, а Ленс сам выскочил следом за сестрой. Затем Дайг спокойно вышел за ними, плотно прикрыв за собой дверь.

– Как ты думаешь… – помолчав несколько мгновений, так же отрешенно осведомилась матушка, – кто из людей, находившихся минуту назад в этой комнате, не сумел рассмотреть узор на ковре?

– На ковре нет узоров, – вежливо склонил голову Инквар.

Эта игра была ему известна, и он точно знал: отвечать лучше правду, по крайней мере, о тех подробностях и событиях, которые можно проверить. Но немного, до известного предела, схитрить все же можно.

– То есть ты не хочешь отвечать за остальных, – полуутвердительно произнесла настоятельница.

– Так ведь за них отвечает мой хозяин, – простодушно вытаращил глаза искусник. – Ему все про них ведомо.

– В самом деле… – притворно задумалась женщина. – А почему он нанял тебя? Кстати, как его зовут?

– Я так и зову – хозяином, – заявил старик, правдиво уставившись ей в глаза. – А почему он нанял меня, вам тоже лучше у него спросить.

– А ты не знаешь?

– Подозреваю, но утверждать не возьмусь. Негоже в мои лета попусту языком молоть.

– Да, старость не радость… если она настоящая, разумеется.

– Кому как, – пожал плечами Инквар.

– А сколько, ты говоришь, тебе лет?

– Когда это я такое говорил? – неподдельно удивился искусник.

– Ну, раз не говорил, значит, скажи сейчас, – строго приказала настоятельница, показывая этим свое нежелание и дальше болтать ни о чем. – Но сразу предупреждаю: как я думаю, в этой комнате не было ни одного человека, который не рассмотрел ковра.

– Если только его не волновали совсем другие вещи, – упорно стоял на своем Инквар и, не желая ссориться с хозяйкой, примирительно добавил: – Например, Ленса вряд ли волновало, на чем он стоит.

– Вот теперь я уверена, – откинувшись на высокую резную спинку деревянного кресла, довольно усмехнулась матушка, – что точно знаю, почему Дайг нанял именно тебя. Хотя наверняка все намного сложнее. И значит, у меня есть для тебя подарок… или даже не один.

Инквару очень хотелось в ответ на это заявление ввернуть нечто язвительное, но на его лице появилось растерянно-изумленное выражение.

– Да за какие заслуги, матушка! Нет, я, конечно, премного благодарен… но вы что-то путаете.

– Да как я могу спутать, – передразнивая его, всплеснула руками настоятельница, раскрыла стоящую на столике шкатулку с письменными принадлежностями, покопалась и положила перед Инкваром туго скрученный лист сероватой казенной бумаги, – если тут все подробно описали.

Еще даже не взяв свиток в руки, искусник доподлинно знал, о чем пойдет речь в приказе, какие городские главы считали нужным отправлять всем правителям окрестных баронств, сел, городков и крепостей. Хотя, разумеется, никто из них и близко не надеялся вернуть пропавшие ценности или беглеца. По неписаным законам этого мира все трофеи оставалось как вознаграждение тому, кто поймал наглеца, осмелившегося не подчиниться хозяину родных мест. Потому и писались подобные указы не для того, чтобы вернуть утерянное, а ради острастки всех остальных, кто вздумает пойти наперекор воле правителей.

Пока Инквар читал описание собственной внешности и кучи различных преступлений, к которым не имел совершенно никакого отношения, ему удавалось удерживать на лице невозмутимое выражение, однако в его душе в эти минуты кипела смешанная с отчаянием ненависть.