Потаенные места - [136]

– Вы… вы помните родителей? – спросила Пудинг, увлеченная историей старика.

– Пудинг, – одернула ее Ирен, чувствуя, что этой темы не нужно касаться.

– Не очень, – отозвался Хилариус, все еще не глядя на них. – Мою сестру звали Ильза, и у нее были волосы цвета меди. Я помню ночь, когда они все умерли. Ветер свистел в ушах и, казалось, резал как нож, а я чувствовал тепло. – Он замолчал, но лицо Пудинг оставалось напряженным, и ей явно хотелось услышать побольше.

– Должно быть, об этом страшно вспоминать, – вмешалась Ирен, желая положить конец расспросам девушки о событиях той ночи. – Мамаша Таннер поведала еще кое о чем, – добавила она.

Пудинг кивнула.

– Да. Она рассказала… как вы преданы семье Хадли, – вмешалась она. Услышав это, Хилариус поднял голову, и взгляд его узких глаз стал беспокойным. – Ведь они растили вас. Полагаю, вы им очень обязаны и не предадите их ни за что на свете.

Повисла пауза, и стало слышно, как квохчут куры и шумит фабрика. Когда стало ясно, что Хилариус не намерен продолжать разговор, Ирен проговорила:

– Видите ли, до сих пор остается загадкой, как кукла погибшей девушки оказалась спрятанной здесь, на ферме. Кукла Сары Мэтлок. Ее родные уверены, что та была с ней, когда несчастную убили. Илай Таннер узнал ее сразу, как только увидел. Кто-то положил ее в дымоход в комнате для занятий, но это не мог быть Алистер-старший, что бы там ни думал Илай. В момент преступления все Хадли находились в Америке на свадьбе.

Ирен терпеливо ждала ответа, Пудинг переминалась с ноги на ногу, но Хилариус продолжал хранить молчание.

– Хилариус, вы знаете? – вырвалось наконец у девушки. – Мамаша Таннер говорит, я должна задавать вам прямые вопросы… Вы знаете, кто спрятал ее в дымоходе?

– Нет. Я не знаю, – ответил старик, и Пудинг почувствовала разочарование.

– Но вы кого-то подозреваете? – осведомилась Ирен и не получила ответа. – Это сделали вы? – настойчиво спросила она, и ответом ей опять стала тишина.

Пудинг прикусила губу, а у Ирен появилось смутное ощущение, будто она почти нащупала что-то, стоит лишь протянуть руку.

– В тот день, когда погиб Алистер, вы мне сказали, будто он немало потрудился, чтобы развеять здесь тьму, – вспомнила Пудинг и смущенно взглянула на Ирен. – Мне только сейчас это пришло на ум, – извинилась она. – Что вы имели в виду, Хилариус?

Повисла долгая пауза.

– Вы должны быть полностью уверены в том, что считаете фактом, – сказал наконец старик.

Он покачал головой, повернулся и пошел прочь.

– Что это означает? – удивилась Пудинг.

– В какой части мы ошибаемся? – спросила Ирен, догоняя его.

Хилариус оглянулся и многозначительно кивнул:

– Подумайте о том, как они стоят в ряд.

Пудинг печально вздохнула, но Ирен подняла руку, призывая ее к спокойствию. Она перебрала в памяти все только что ими сказанное в поисках факта, который мог оказаться неправильным. А потом вспомнила о тлеющих углях, оставшихся после огня, разведенного в жару в дальней гостиной несколько недель назад, еще до смерти Алистера, и о мучительно знакомых обрывках синей ткани, видневшихся среди пепла. Такой же синей, как платье на кукле Клемми. О пустом ящике, в котором, как Ирен помнила, та лежала. На ее лице появилось озадаченное выражение, и она сразу направилась к дому.

– В чем дело, Ирен? – крикнула Пудинг и поспешила за ней.

Ирен пошла прямиком в кабинет Алистера, где на стене висела свадебная фотография его родителей в рамке из эбенового дерева, зажатая между большими семейными портретами. Она уставилась на нее, а затем сняла с гвоздя и подошла к окну, чтобы лучше рассмотреть.

– В чем дело? – повторила Пудинг, но Ирен не ответила ей, пока не закончила разглядывать изображение, после чего передала фотографию девушке.

– Посмотри. Это свадьба родителей Алистера. Свадьба Алистера и Табиты. Все гости, присутствовавшие на церемонии, состоявшейся в Нью-Йорке в июле тысяча восемьсот семьдесят второго года.

Пудинг на миг взглянула на фото – старомодные пышные прически, фраки, платья с кринолинами и корсеты.

– А в чем дело? Что я должна увидеть? – спросила она.

– Где Нэнси? – осведомилась Ирен.

Пудинг нахмурилась и посмотрела снова, наклонив фото так, чтобы на него лучше падал свет. Время тянулось, и даже воздух, казалось, стал тяжелым. Потом девушка растерянно посмотрела на Ирен:

– Ее здесь нет.

– Ее здесь нет, – эхом отозвалась Ирен. – Пойдем.

Они вернулись во двор и обнаружили, что Хилариус просто стоит в амбаре, словно ожидая их возвращения. Его руки висели по бокам, на лице застыло грустное выражение, и он казался смущенным, как будто не знал, что делать и как себя вести. Когда они подошли, он кивнул.

– Хилариус… Нэнси была на свадьбе своего брата в тысяча восемьсот семьдесят втором году? – спросила Ирен.

Хилариус глубоко вздохнул, и, как показалось Ирен, в его глазах читалось облегчение.

– Не смогла себя заставить, – коротко ответил он. – Сказала, кто-то должен оставаться на хозяйстве, но правда заключалась в том, что ей невыносимо было смотреть на эту свадьбу.

Ирен вспомнила намеки Коры Маккинли на то, что Нэнси была слишком близка со своим братом.

– Вы помните, когда дымоход в прежней комнате для занятий был замурован? Это было тем летом? – спросила она. Хилариус кивнул с несчастным видом. Его нежелание отвечать было красноречивей любых слов. Пудинг стояла молча, не шевелясь. Ирен пришлось напомнить себе, что девушка знала – и уважала – Нэнси Хадли всю жизнь. У нее самой пересохло во рту, но она набралась решимости и задала следующий вопрос, уже зная, каким будет ответ. – Хилариус, это Нэнси отдала распоряжение замуровать дымоход камина? – продолжила она свой допрос.