Постоянство разума - [9]
На конечной остановке собирались трамваи, вагоновожатый переводил дугу, сверкали искры; в конце улицы за шлагбаумом мелькали поезда. («Этот наверняка идет в Болонью, а этот, длинный, конечно, в Венецию и в Милан».)
– Вон товарный, синьора Эльвира! Там в вагонах быки.
Она незаметно совала в рот кусочек ячменного сахару и отвечала:
– Это их последний путь: теперь их выгрузят и от-. ведут на бойню. Да вон она виднеется! – Прислушиваясь к заводским гудкам, она замечала: – Так, так, так! Понятно! Нынче первым начал «Гали», должно быть, сегодня на «Манетти и Роберте» спешка, а у «Муцци» словно и забыли про гудок… Гляди, все, кто не обедает в столовке, уже на улице, Ну, пошли.
Мы шли к лавкам, пробираясь сквозь толпы рабочих в комбинезонах и кепках. Не сходя с велосипедов и жестикулируя, они переговаривались друг с другом. Часто мы встречали Миллоски:
– Бруно, хочешь мороженого?
Синьора Эльвира не разрешала:
– Нет, нет, нет, ему скоро надо обедать, это отобьет у него аппетит. Подарите ему лучше лиру, он себе вечером сам купит.
Милло ерошил мне волосы и подгонял шлепком:
– Давай беги.
Я обижался, пыхтел, лез драться, но он брал меня на руки, целовал, и мы мирились:
– Молодец, давай беги!
У бакалейщика, да и у мясника всегда были пустые полки – одни запахи.
– Хочешь, куплю пакетик и приготовлю тебе пудинг с заварным кремом? – обращалась ко мне синьора Эльвира. – Только чтоб обед был съеден без фокусов. Ты знаешь, что я капризов не терплю.
Она усаживала меня на стул с двумя подушками за наш кухонный столик, на котором между графином с водой и стаканом красовалось приготовленное лакомство. Пудинг сверкал и переливался, будто дразня: «Погляди на меня, Бруно!» Голос моей телохранительницы, у которой кожа на щеках выцвела сильнее, чем ее платье, а из бородавок торчали волосы, звучал подбадривающе:
– Ну, глотай веселей, паршивец. Что я, нянька у барчука? Ты что словно жвачку жуешь? Знаешь, что делают в таких случаях?
И она хватала тарелку со сладким, держа ее на весу, наклонялась над ней и, вонзая ложку в пудинг, как мотыгу в землю, отхватывала первый кусок. Она прищелкивала языком, громко глотала, крякая от удовольствия. Не проходило и минуты, как пудинг исчезал.
– А уж до чего вкусный! Поверь мне, просто объеденье! – И она облизывала губы, над которыми, как приклеенные, чернели усики. – Вот как воспитывают капризных детей, – говорила она, придвигая ко мне пустую тарелку. – Если хочешь, можешь вылизать остаток крема…
Не знаю, как передать, что я при этом испытывал… Конечно, плакать мне не хотелось…Я весь наливался гневом, порывался схватить тарелку и швырнуть наземь, но синьора Эльвира вовремя подхватывала ее, чудом удерживала в скрюченных пальцах.
– Так ты мне назло? Да? А вот вышло, что я тебе сделала назло. – И она смеялась, обнажая темные десны. – Что, не нравится? Если доешь второе, так и быть, сделаю тебе сюрприз, когда пойдем гулять. Ну, собирай крошки в кулек!
Мы идем вдоль берега, пересекаем луг и добираемся до Кареджи; там, над виллой со львами, на холме, расположилась больница.
– Я бы тебя сводила в Монтеривекки, мы бы с тобой ежевики набрали, да надо идти мимо больницы, а там даже стены заразные. Нет, уж лучше свернем.
Луг у реки широкий, поросший густой травой. У излучины в камышах стоят рыболовы. Вот один со спиннингом, рядом корзинка для рыбы, в картонной коробке наживка. Мы молча останавливаемся у него за спиной. Его толстый живот выпирает из рубашки, шея повязана платком, на голове шляпа с изодранными полями. Удочку он забрасывает, точно ковбой лассо, и вытаскивает ее из воды бог знает через сколько времени.
– Напрасно старались? А? Как я рада! – не выдерживает синьора Эльвира. – Здорово это у вас получается!
– Что значит «здорово»? – возмущается рыболов. Он оборачивается к нам, на жирном лице – повязка, скрывающая левый глаз: настоящий пират. – А, опять старуху нелегкая принесла! – Он открывает коробку, где в земле копошится целая куча дождевых червей, они свиваются в клубок, гладкие, безголовые.
– Да, это я, я, – говорит синьора Эльвира. – Вам бы гранатой глушить! Бруно, стой, не смей трогать!
Она нагибается, чтобы заглянуть в корзинку, но пират замахивается на нее своей огромной ручищей, как на девочку из сказки.
– О господи, сколько на свете дорог, так ее сюда принесло!
– О господи, сколько на свете способов время убить, кому делать нечего, так вы рыбу ловите! Разве не знаете – это запрещено. Вода в Терцолле загрязнена, вся рыба отравлена! Давай, Бруно, живей… Идем за полицейским!
Она сует мне свою искореженную руку, и, поддерживая друг друга, мы скатываемся с берега на луг.
– Видал, как я его напугала? – говорит она мне теперь. – Знаешь, кто это? Он раньше на бойне работал. Глаз ему бык рогом выбил. Теперь ему с быками не справиться… Видишь, женщина кормит малыша… А ведь вытащить рыбу из воды – все равно что оторвать от груди новорожденного…
Женщина сидит у самой воды под цветным зонтиком, она без чулок, у нее золотые кудри; пристроив ребенка к открытой груди, она здоровается с нами, но мы ей не отвечаем.
– Она жена слепого и сама бродяжничает. Знаешь сказку про дочь лавочника? Жила-была красавица с золотыми волосами… Гляди – не наглядишься… А ради зеркала и розы… Чего ты насупился? Какой же ты мальчик, если тебе такие истории не нравятся? Моего Родольфо в твои годы хлебом не корми – только дай послушать. Думал, большего счастья нет, чем иметь такую мать. Ну, ну, пошевеливайся! Помни, упадешь – не реви и сам подымайся. Я нагибаться не могу, понял?
Эта книга не плод творческого вымысла. Это разговор писателя с его покойным братом. Создавая книгу, автор искал лишь утешения. Его мучает сознание, что он едва начал проникать в духовный мир брата, когда было уже слишком поздно. Эти страницы, следовательно, являются тщетной попыткой искупления.
Наиболее интересна из ранних произведений Пратолини его повесть «Виа де'Магадзини». В ней проявились своеобразные художественные черты, присущие всему последующему творчеству писателя.
Роман Пратолини «Повесть о бедных влюбленных», принес его автору широчайшую популярность. Писатель показывает будни жителей одного из рабочих кварталов Флоренции — крошечной виа дель Корно — в трудные и страшные времена разнузданного фашистского террора 1925—1926 годов. В горе и радости, в чувствах и поступках бедных людей, в поте лица зарабатывающих свой хлеб, предстает живой и прекрасный облик народа, богатый и многогранный национальный характер, сочетающий в себе человеческое достоинство, мужество и доброту, верность вековым традициям морали, стойкость и оптимизм.
Без аннотации В историческом романе Васко Пратолини (1913–1991) «Метелло» показано развитие и становление сознания итальянского рабочего класса. В центре романа — молодой рабочий паренек Метелло Салани. Рассказ о годах его юности и составляет сюжетную основу книги. Характер формируется в трудной борьбе, и юноша проявляет качества, позволившие ему стать рабочим вожаком, — природный ум, великодушие, сознание целей, во имя которых он борется. Образ Метелло символичен — он олицетворяет формирование самосознания итальянских рабочих в начале XX века.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.